Движение к цели

— Не скажи, участковые много всего знают. В общем, я на литературу не пойду. Ты иди, а я с дядей Геной поговорю, ладно?

— Так срочно прям? — смотрит она на меня, явно не понимая, что это за бред.

— Ага, надо физруку сегодня ответ дать, а я забыл совсем. Вчера же виделись с отцом твоим и не спросил. Кстати, у тебя какой размер обуви?

— Тридцать седьмой, — удивляется она ещё больше. — А что?

— Да интересно просто, нога вроде такая же, как у меня, но у меня-то сорок второй.

— Да ну тебя, — хлопает она меня ладошкой.

Мы идём с ней в сторону школы, но дойдя до дома, на первом этаже которого располагается опорный пункт, я направляюсь в чертоги участкового, а Наташка двигает дальше.

— Здрасьте, дядя Гена, — говорю я, заглядывая в его кабинет. — Можно у вас пару минут драгоценного времени украсть?

Он сидит в убогой конуре с зарешеченным окном. Стол, стул, бежевый сейф с т-образной ручкой и торчащим ключом. Радио на стене. «Я люблю тебя, жизнь, что само по себе и не ново»…

— За украсть и сесть можно, — угрюмо смотрит он на меня. — Ты почему не в школе?

— Разговор есть довольно срочный. Конфиденциальный, к тому же.

Я достаю из сумки бутылку «Пшеничной» и ставлю на стол. Занял у родителей. Пришлось насочинять разных небылиц, типа того, что это нужно для покраски какой-то там модели…

— Неплохая попытка, — крякает Рыбкин. — Свататься что ли пришёл?

Вопрос, признаюсь, огорошивает и я даже теряюсь, несколько мгновений не представляя, что на это можно ответить.

— Так, молод же ещё… — наконец говорю я. — Нельзя свататься пока что.

— Жениться нельзя, а свататься можно. Надо ж понимать разницу. А то задурил девке голову, она только про тебя и говорит. Егор то, Егор это, а вот Егор не то, что ты.

Блин. Разговор принимает неожиданное направление. И, прямо скажем, нежелательное. Ну да ладно. Давайте всё-таки о деле.

— Нет, я не за этим.

— Смотри, Егорка, — буравит он меня взглядом. — Если Наташку мою обидишь, я тебе все бубенцы поотрываю. Вот этими самыми руками. Понял?

Он показывает мне свои жилистые сильные руки.

— Да, дядя Гена. Понял.

— То-то. Ну, а чего хотел, если не жениться?

— Хочу вам аферу предложить. Вы можете побыть плохим ментом ради увеличения семейного бюджета?

— Не понял, — хмурится он. — Взятку что ли предлагаешь?

— Вообще, взятка — это когда мало. А когда много — это уже бизнес. А я, собственно, предлагаю разовую махинацию с целью незаконного обогащения.

Я достаю десять пятёрок и кладу перед ним. Он внимательно следит за моими манипуляциями, но к деньгам не притрагивается.

— Это не всё. Сколько бы лично вы отдали за то, чтобы замять дело об утере табельного оружия?

Он чуть приподнимает брови и, взяв кучку пятёрок, пересчитывает, вынимая каждую бумажку и долго разглядывая на просвет.

— Явно не столько. Нет, в смысле, я бы и копейки не дал, но взять за такой залёт… уж явно не полтинник.

Поговорив с Рыбкиным, я отправляюсь в школу. По пути из автомата звоню Большаку и делаю заявку на сапоги. Две пары тридцать седьмого и одну тридцать восьмого размера. Но на этом не останавливаюсь и размещаю ещё парочку заказов.

Перед началом второго урока захожу в школу. Куртку в раздевалке не оставляю, потому как совершенно ясно, что с ней случится, останься она хоть на пару минут без присмотра. «Смотреть надо за вещами, когда в комнату входишь». Поднимаюсь на третий этаж и иду по запруженному коридору. Стоит обычный гвалт, носятся и орут мои собратья ученики. Мимо головы пролетает тряпка, сопровождаемая жизнерадостным криком:

— Сифа!!!!

Навстречу бежит класснуха.

— Егор! Я тебя ищу!

— А вот и я, Алла Никитична. Что я натворил?

— Не знаю, что ты натворил, но, похоже, что-то серьёзное. Там опять к тебе из милиции. На этот раз очень суровый майор. Можно ли как-то своё сотрудничество с органами в свободное от школы время организовывать? Директор с тобой на эту тему желает поговорить.

— Алла Никитична, я милицию не вызывал и не приглашал на беседу, так что у вас есть полное право не позволять ему встречаться со мной. Между прочим, я несовершеннолетний и без родителей никакие официальные действия со мной он проводить не может. А вот вы ему и потакаете, как раз.

— Так, прекратить демагогию. Быстро помогаешь милиции и пулей на урок.

«Но пуля-дура вошла меж глаз и на закате дня…» — всплывает в памяти песня из «Последнего дюйма». Классное кино было.

Мы заходим в учительскую. Баранов красный как рак, с бодунища и под впечатлением от плохих новостей представляет собой ужасающую картину. Эпическую. Я едва заметно улыбаюсь, и он это видит.

— К сожалению, — говорит моя классная, — мы можем позволить вам разговаривать не более десяти минут. Насколько я понимаю, ваша миссия неофициальная, да?

Молодец класснуха, быстро схватывает. Майор набирает в лёгкие воздух, чтобы разораться, но вовремя соображает, что он в школе. Надо же, ещё и соображать может.

— Андрей Михайлович, — обращаюсь я к находящемуся здесь Крикунову. — Вы позволите нам с майором в ленинской комнате поговорить? У красного знамени…

Крикунов удивлённо оглядывает Баранова, потом меня и, пожав плечами, протягивает мне ключ.