Двигатель революции

В него опять стреляли, кололи, били битами, швыряли в него стулья и вазы, но ему было уже все равно. Он прошел весь третий этаж, потеряв где-то каску, его чем-то ранили в плечо и он стал подволакивать правую ногу, но он все-таки добрался до противоположной лестницы и стал спускаться на горящий этаж.

Там он прорубал горящие двери, вызволяя обожженных людей. Кого-то тащил за волосы к окну, кто-то кидался на него с противогазами на лицах в уже знакомой ему красно-черной или коричневой форме с шевронами принадлежности, таких он убивал тесаком, потеряв несколько человек подряд, они отстали от него.

Чем он дышал в этом аду, он не знал, он же был "Чугуном" бездушной железной болванкой, только железо и только углерод, им же не нужен кислород. И он шел дальше, пока не затихли последние вопли живых людей, после чего он упал на заваленный пеплом пол, где-то в конце второго этажа, в каком-то полностью сгоревшем закутке и на него рухнула уже почти прогоревшая дверь.

Огонь весело заплясал на нем, сначала разноцветными огоньками пламени, а потом почему-то передумал и стал затухать, словно устыдившись того, что сжигает человека который сам горел и выгорая изнутри спасал других, ничего не требуя взамен, просто потому, что по-другому нельзя. И если не я, то кто?

Глава 24 Перерождение

"Чугун","Чугун", очнись, нудел и нудел на грани сознания чей-то голос. Стальной, Стальной, ты меня слышишь? Уже по-другому обращались к нему.

Сознание плавало где-то на грани бытия. Кто, где я? Пересохшие губы не поддавались. Густая пленка засохшей и спекшейся слюны на губах и языке не давала ему пошевелить языком. Пересохший язык как наждак тяжело ворочался во рту, Олег с трудом отодрал его от неба. Его веки задрожали и он очнулся.

Очнулся, дайте ему воды, чей-то громкий голос начал командовать. На лицо плеснуло, затем в губы осторожно ткнулось горлышко бутылки с водой, еле разомкнув губы Олег смог глотнуть. Сделав судорожный глоток, он начал хлебать из бутылки все больше и больше, судорожно сглатывая и обливаясь ей, пока не смог напиться и у него забрали бутылку. После чего он снова потерял сознание.

Второй раз он очнулся значительно позже, только теперь он уже не стремился выжить, а совсем наоборот. еле вытолкнув из своего горла еле слышный полухрип, полувсхлип, он увидел склонившееся над ним лицо. Что, что надо?

– Поссать хочу, просипел Олег.

– Так ссы, ты в подгузниках, уже вторую неделю без сознания валяешься.

– Где я?

– На базе, успокойся! Устав от слов, Олег опять вырубился.

Третий раз он очнулся рывком. Был день и яркое солнце освещало обычную армейскую койку стоявшую в закутке медицинского пункта устроенного в конце спортзала напротив огромного окна, в ярких лучах света непрерывно двигались невидимые раньше пылинки, напоминая, что все в жизни грязь и пыль.

Повернув голову влево, он увидел капельницу присоединенную к его руке, пошевелив пальцами сначала на ней, а потом на другой и на обоих ногах, он с облегчением осознал, что руки и ноги на месте. Более детально оценить произошедшее с ним он не мог из-за слабости. Самостоятельно подняться с кровати у него еще не получалось.

Прохрипев, что-то вроде, есть кто-нибудь, Олег обессилено упал обратно на подушку, отдышавшись и поразмыслив как привлечь к себе внимание, он просто стал орать. Ааааа, хоть и негромко, но зато долго. Через пару минут, еговсе-таки услышали и в медицинский закуток заглянула, нет к сожалению не заглянула миловидная медсестра, а заглянул старый уже мужик с пропитым лицом покрытым густой сеть. синих и малиновых маленьких вен, скорее всего спившийся фельдшер скорой помощи и пробурчал.

– Чего орешь придурок, полегчало?

Валяется тут понимаешь третью неделю, труп трупом, черный как головешка и еще орет, отойти понимаешь от него нельзя, скушать чего-нить. И уже особо не стесняясь сказал, лежи мля, пока капельница не закончится. Олега словно током ударило, рывком подняв свое слабое тело, он сел на кровать и правой рукой потянулся к горлу фельдшера, из его собственного горла дикий хрип – удавлю гниду!

Фельдшер в ужасе отшатнулся и споткнувшись впопыхах за стойку ширмы вывалился из-за нее дико крича. На шум и крики сбежались отовсюду анархисты. "Чугун", гля, оклемался, переговариваясь между собой и пытаясь успокоить Олега, они со страхом смотрели на него. Глядя как он беснуется на кровати и скалит зубы в дикой ярости на практически сожженном полностью замотанном бинтами лице.

– Ты чего успокойся, все прошло давно, ты жив, вылечим тебя успокойся. Минут через 15 в мед отсек прибежал и "Удав", видимо вызванный кем-то из очевидцев.

Взяв Олега за руку он осторожно успокаивающе похлопал его по плечу и осторожно уложил его обратно на кровать.

– Что случилось "Чугун"?

- Я, вам больше не "Чугун", бешено вращая глазами, ответил Олег.

- В смысле, не понял "Удав".

– В коромысле, в ярости прохрипел Олег. – Мне не нравиться, вами данное прозвище.