Двери во Тьме

Присел возле того, кто ближе, полез ему за пазуху… так, есть документы, портмоне – все с собой, в сумку, что на плече висит, потом посмотрю… второй… некогда у второго искать, хоть и очень хочется.

Дверь рядом открылась, за ней испуганное усатое лицо какого-то мужика в белой майке и кальсонах.

– Случилось что-то?

– Тварей полный подъезд, видишь – этих покусали. Прячься! – обернулся я к нему, махнул рукой.

– Ой!

Дверь захлопнулась. Вот и познакомились: раньше я этого соседа не видел. Нашли, так сказать, время и место.

Блин, у них же гранаты есть, «эфки»! Аж шесть штук, по две с каждого! Все некогда собирать, но две взял – с того, у которого забрал документы.

Все, бегом отсюда! Бегом! С топотом по ступенькам, лязгает навьюченное железо, ремень карабина все норовит соскользнуть с плеча.

– Геннадьич, открывай! – забарабанил я затянутой в перчатку рукой по железной решетке.

Испуганный комендант спорить не стал, равно как и спрашивать что-нибудь, рванул рычаг блокировки, заведенный в его кандейку. Плечом в дверь – она с гулким лязгом распахнулась настежь, но вышли мы осторожно, автоматы в обе стороны. Никого. Тихо, круг света, снег белоснежный, под ногами скрипит, на нем пятно кровавое. Морозно, аж в носу прихватывает, и темнота со всех сторон.

– Давай в джип, за руль, заводи! – показал я на машину безопасников стволом автомата.

Настя кивнула, свалила сумки и кучу оружия на заднее сиденье. А я сам к убитым, опять же за документами. Понимаю, что дурь, но мне точно знать надо, кто за мной пришел, – ради этого стоит рискнуть. Те, кто наверх шел, наверняка все «безопасники», а вот именно эти двое для меня важнее всего.

У нас по ночам без документов не ходят, так что нашел и у одного, и у другого. Даже имя успел прочитать на удостоверении личности у убитого первым – Расул Бекмурзаев, то есть тот, про которого на сервисе и говорили. Нет, не ошибся я, всех их валить надо было. Всех, никого не жалко.

– К Федьке поехали!

Джип с опознавательными знаками Горбезопасности рванул с места, выбросив фонтаны снега сразу всеми колесами. На повороте машину чуть занесло, но Настя вела ее уверенно. Пока на ней – наша пусть так в заднем дворе и остается: может, казенный автомобиль нам где-то лишнюю минуту жизни выиграет, а лишняя минута – она многое решить может. Очень многое.

Снег, серые стены, темные провалы окон, голые кусты мелькают в свете фар, и кажется, что за каждым притаилась какая-то темная тварь, готовая броситься. Темно еще, светать не скоро начнет.

Прыгучую машину изрядно потряхивает на выбоинах – их здесь полно, а под снегом еще и не видно толком. Поскрипывает подвеска, что-то громыхает сзади, рычит басовито двигатель. Тент только сверху и по бокам совсем чуть-чуть, задувает морозом. Надо было очки надеть мотоциклетные, но они далеко, в сумке. А Настя не забыла, но они у нее всегда с собой.

Кстати, а вальтер бесшумный в сумке: не было времени набить магазины, их всего два. Это плохо. Ну ладно.

По мере приближения к общаге Горсвета скинули скорость, но совсем таиться не стали. Если это действительно операция самой Горбезопасности, то к Федьке вошли одновременно со мной, людей у них хватает. И мы в любом случае опоздали. Но очень я в этом сомневаюсь – думаю, что это все исполняет «группа заинтересованных лиц». И если у них дефицит личного состава, во что легко верится, потому что нас двоих шли брать или убивать всего трое, то они бы выставили здесь скорее всего наблюдателя, в машине, естественно, и ждали бы как раз этот «виллис» и второй автомобиль. По ночам у нас пешком не ходят. Вот «виллис» и подъедет. А мы в нем.

Наблюдателя я вычислил сразу – темный «опель олимпия» с цепями на колесах. Я его и раньше здесь не видел, а у меня зрительная память очень хорошая, и еще он стоит «мордой» в другую сторону, а так парковаться неудобно: улочка узкая. Так специально заезжать нужно, задом, а потом и выезжать против движения. А вот за подъездом так наблюдать – в самый раз.

Человек внутри, я его вижу, его уже фарами осветило.

– Помигай.

Отозвался. Как фары джипа мигнули, так мигнули и фары опеля. А сидящий в кабине человек распахнул водительскую дверь, вылез наружу. Точно, это тот, кто нам и нужен. И нас он не видит: его сейчас фары слепят.

– Прямо к нему подъезжай, – сказал я тихо, вытаскивая из кобуры кольт, улегшийся своей увесистой тушкой в ладонь так ловко, словно жил там. За это его и люблю. И черт с ним, что глушителя нет.

Когда машина остановилась, человек – среднего роста, кажущийся грузным в своем волчьем полушубке – шагнул прямо ко мне: с докладом, видать. Когда он разглядел меня – просто замер в недоумении. Наверняка мои фотографии видел, но осознать, почему так вышло, почему я там, где меня быть не должно, не успел. Руки его метнулись к немецкому автомату, висящему на груди, но он стоял совсем вплотную, и поэтому я просто притянул его левой рукой за шубу, с силой ткнул ему пистолетом в верх груди и дважды выстрелил.