Двери во Тьме

Документы Семака нашлись сразу, в одежде, кое-как сваленной на спинку стоящего рядом с кроватью стула. Я сверил фотографию на удостоверении личности с оригиналом – он, никакой ошибки. Расстелив на столе старую газету, бросил удостоверение на нее, взял ремень с кобурой, вытащил из нее кольт, выкинул магазин, заглянул в патронник, убедился, что оружие ухоженное, после чего так с ремнем и кобурой забросил его к себе в сумку.

– Трофей будет, – сказал я Федьке, уставившемуся на меня.

– А… ну да, – кивнул он и взялся дальше обшаривать шкаф, вываливая из него вещи на пол.

Ничего особо интересного найти здесь не ожидали – по нашим прикидкам, Саня Семак был у старших ребят на подхвате, но все же уйти, не обыскав хаты, было нельзя: мало ли! Нашли ППШ, который тоже экспроприировали, с шестью магазинами. И патронов немало. Сане оно уже все равно не понадобится, даже если в живых оставят, так что не пропадать же добру! Деньги же брать никто не стал – забросили в один сверток с документами.

Семак был уже одет, руки опять связаны, ноги тоже, но не туго – можно маленькие шажки делать. Он сидел на стуле, мрачно глядя на производимый в доме разгром. Молчал, хотя явно было видно, что ему хочется много что сказать. Но такая возможность у него еще будет: разговор у нас запланирован.

– Все, заканчиваем и отходим, – скомандовал Тенго.

Бойцы засуетились, начали быстро покидать дом. С лязгом захлопали тяжелые стальные двери бронетранспортера, вновь зарычал двигатель. Заскрипел снег под тяжелыми зубастыми колесами, затем звук начал удаляться, а в дом заполз тяжелый запах выхлопа.

– Пошли, Саня, – хлопнул я задержанного по плечу. – У нас с тобой еще все разговоры впереди.

Идти Саня толком не мог, пришлось помогать, подхватив с двух сторон под мышки. «Кюбель» стоял возле крыльца – бойцы Тенго подогнали, но самих бойцов уже не было. Пустота на улице Саню явно напугала, он задергался и даже хотел то ли сказать что-то, то ли закричать, но Тенго ударил его кулаком в спину и прошипел: «Только пикни, голову отрежу».

Его затолкали на заднее сиденье тесной машины, рядом с ним уселся Федька, выразительно направив в его сторону ствол пистолета. Тенго же, сидевший справа от меня, сказал:

– Давай до первого перекрестка – и на нем налево.

– Понял.

Петляли мы по улицам Захолмья минут десять, пока не оказались на задах чего-то вроде маленькой фабрики или большой мастерской, огороженной высоким кирпичным забором с колючкой поверху. Дороги как таковой здесь не было, но все же что-то вроде проселка машины накатали. Остановились. Темнота, даже чернота скорее, свет только от фар. Выбрались из машины, затем потащили задержанного. Тот уже почти спекся, начал дергаться и тихо подвывать – гонор весь слетел. Потащили по дороге в пятно света от фар, бросили на колени.

– Саня, жить хочешь? – спросил я, присев перед ним на корточки. – Только честно ответь, подумав.

Саня думал недолго:

– Хочу.

В этом я не сомневался с первой минуты, как увидел его. По лицу понял. Саня из тех, которые наглые, но наглые потому, что ни разу ни с чем плохим не сталкивались. Просто жизнь не учила.

– А что сделаешь за то, чтобы жить?

– А что надо?

– Говорить надо, Саня. Начистоту и, прости за тавтологию, чистую правду. Будешь говорить?

– Буду.

– Чего будешь? – уточнил я.

– Говорить.

– Тогда говори про то, как убили Валю Демину и ее мужика. Только честно говори и со всеми подробностями. Как на брехне поймаю – так и стрельну в коленку, понял? Поймаю опять – стрельну во вторую. Потом пасть тебе завяжем и здесь бросим: твари на кровь всегда приходят, ты в курсе?

* * *

Саня рассказал все и без всякого дополнительного стимулирования. Его даже бить не пришлось, не говоря уже про в коленки стрелять. Работал он в охране у Червонца сравнительно недолго, но выгоду такой работы потом вдруг оценил. Заранее его никто ни о чем не предупреждал, в тот вечер он даже домой ушел. Заехал Бронислав Мышлицкий, вызвал, усадил в машину – и уже по дороге задачу поставил: быть на подхвате, а после всего еще и свидетелем. Возле дома Вали увидели машину – ГАЗ-68 с глухим кузовом-ящиком, возле нее еще двое стояли, Играшин и наш Паша. Дом Николая с Валей находился в конце тупикового переулка, еще и изгибающегося, так что даже соседи вряд ли могли разглядеть стоявших. Постояли, покурили, дождались, пока не показался «опель-капитан» Николая, Валиного сожителя. Тот не испугался – он на Червонца работал куда активней, чем на власти Углегорска, поэтому разве что чуть удивился. Разговаривал с Николаем Мышлицкий, Саня к беседе не прислушивался, но разговор шел о каких-то бумагах. Николай покивал, пошел к дому, за ним следом Паша, Мышлицкий и Играшин, у Играшина в руках было что-то вроде то ли чемодана, то ли просто ящика с ручкой.