Двери иных миров

– О нет. Ребенок в полном порядке.

– Уф-ф! Мальчик или девочка?

– Совершенно здоровая девочка. Пять фунтов и три унции.

Я расслабилась. Я очень гордилась тем, что родила, и сказала себе, что обязательно добьюсь того, чтобы добавить к своему имени «миссис», а дочка пусть думает, что ее папа умер. Мой ребенок в сиротский приют не попадет!

Но хирург еще не все сказал.

– Скажите, гм… – он не стал называть меня по имени, – вам никогда не казалось, что у вас железы не в порядке?

– Что? Конечно нет. На что вы намекаете?

Он немного смутился.

– Я расскажу вам все сразу, потом сделаю укольчик, чтобы вы заснули и справились с нервным потрясением. К сожалению, без него не обойтись.

– Почему? – потребовала я ответа.

– Никогда не слыхали о враче-шотландце, которая была женщиной до тридцати пяти лет? А потом ей сделали операцию, и она стала юридически и анатомически считаться мужчиной? Он женился, и у него все было в порядке.

– А какое это имеет отношение ко мне?

– Самое прямое. Вы мужчина.

Я попыталась сесть.

– Что?

– Не надо так волноваться. Когда я вас вскрыл, то внутри обнаружилось черт знает что. Я послал за главным хирургом, пока извлекал ребенка, и мы тут же, не отходя от стола, обсудили ваш случай. А потом несколько часов работали, спасая то, что можно. У вас оказалось два полных набора органов, оба недоразвитые, но женские развились в достаточной степени, чтобы выносить ребенка. В дальнейшем они все равно оказались бы для вас бесполезны, поэтому мы их удалили и переделали все таким образом, чтобы вы далее развились в мужчину. – Он ободряюще положил на меня ладонь. – Не волнуйтесь. Вы еще молоды, кости примут новую форму, мы проследим за гормональным балансом – и сделаем из вас прекрасного молодого мужчину.

– А что станет с моим ребенком? – заплакала я.

– Ну, выкормить вы его все равно не сможете, молока у вас не хватит даже на котенка. На вашем месте я не стал бы забирать девочку… лучше, если ее удочерят.

– Нет!

– Решать вам, – пожал он плечами, – вы ее мать… вернее, родитель. Но сейчас на этот счет не волнуйтесь, сперва нужно привести в порядок вас.

На следующий день мне позволили увидеться с ребенком. Ее приносили ко мне каждый день – я старалась к ней привыкнуть. До тех пор мне не доводилось видеть новорожденных, и я понятия не имела, как ужасно они выглядят – дочка напоминала мне оранжевую обезьянку. Постепенно во мне созрела холодная решимость научиться правильно с ней обращаться. Но через четыре недели все это перестало иметь значение.

– Вот как?

– Ее похитили.

– Похитили?

Мать-одиночка едва не опрокинул бутылку, на которую мы спорили.

– Сперли… слямзили прямо из детского отделения! – Он тяжело дышал. – Что бы ты почувствовал, если бы у тебя украли последнее, ради чего стоило жить?

– Тяжелый случай, – согласился я. – Дай-ка я тебе еще налью. И что, никаких следов?

– Полиция так и не нашла, за что ухватиться. Некто пожелал посмотреть на девочку, назвался ее дядей. Сестра ненадолго отвернулась, а он схватил ребенка и вышел.

– А как он выглядел?

– Нечем не примечательный мужчина, самое обычное лицо, как у тебя или у меня. – Он нахмурился. – Думаю, это ее отец. Сестра божилась, что на вид человек был средних лет, но он наверняка загримировался. Кому еще понадобилась бы моя девочка? Иногда на такую подлость решаются бездетные женщины – но мужчине-то это зачем?

– И что с тобой было потом?

– Одиннадцать месяцев в этой паршивой больнице и три операции. Через четыре месяца у меня начала расти борода; перед выпиской я уже регулярно брился… и более не сомневался в том, что стал мужчиной. – Он кисло улыбнулся. – Даже стал заглядывать медсестрам за вырез халата.

– Что ж, – заметил я, – похоже, ты перенес это вполне успешно. Посмотри на себя теперь – нормальный мужик, зашибаешь неплохие бабки, никаких особых проблем в жизни. А у женщин жизнь легкой не назовешь.

Он зло сверкнул глазами.

– Много ты о женской жизни знаешь!

– Даже так?

– Не доводилось слышать выражение «загубленная женщина»?

– Мм, да. Много лет назад. Сейчас оно почти потеряло смысл.

– Моя жизнь была загублена так, как может быть загублена только жизнь женщины. Эта сволочь загубила ее так, что дальше некуда, – я перестал быть женщиной… и не знал, как быть мужчиной.

– Наверное, пришлось приспосабливаться.

– Ты даже представить не сможешь, чего мне это стоило. И дело даже не в том, чтобы научиться правильно одеваться или заходить в нужную кабинку туалета – это я освоил еще в больнице. Но как мне следовало дальше жить? Какую работу я мог получить? Черт, я даже машину не умел водить. У меня не было профессии, а физический труд с самого начала был заказан – слишком много внутри швов и рубцов, нельзя напрягаться.

Я ненавидел его за то, что он погубил мою будущую карьеру в ДЕВКах, но по-настоящему возненавидел, когда провалилась моя попытка завербоваться в космические войска. Меня признали непригодным к любой воинской службе, едва взглянув на живот. Офицер-медик осмотрел меня из чистого любопытства – он уже слышал про мой случай.