Дверь в стене

Год Великого Перелома ознаменовался двумя конференциями - Каирской и Тегеранской. Двумя встречами в верхах. В Каире с 22 по 26 ноября встречались Рузвельт, Черчилль и Чан Кай-ши. Двумя днями позже в Тегеране прошла встреча на высшем уровне с участием Рузвельта, Черчилля и Сталина. В Каире переговоры крутились вокруг Тихоокеанского театра и, поскольку СССР на тот момент с Японией не воевал, то конференция прошла без участия Сталина. Обсуждая на каирской встрече планы не только военные, но и послевоенные, Рузвельт сделал Чан Кай-ши заманчивое предложение. Он сказал, что США готовы отдать Индокитай Китаю. Отдать не в смысле включить Индокитай в китайскую сферу интересов, а в смысле - включить Индокитай в состав китайского государства. Попросту говоря, это означало, что американцы предлагают Китаю воевать с Францией за Индокитай и закулисную американскую поддержку. Рузвельт "забросил леща" и, спрятав острый взгляд, выставил ухо в ожидании ответа.

Чан отказался. Сразу и наотрез.

Ему следовало этим и ограничиться, но он захотел объяснить причину отказа и с солдатской прямотой сказал буквально следующее: "…нам не нужен Индокитай, у нас слишком долгий опыт взаимоотношений с вьетнамцами и мы заранее знаем, что не сможем их ассимилировать."

Чан не должен был этого говорить, но он это сказал, а американцы тут же намотали сказанное на длинный американский ус.

В Тегеране Рузвельт поставил вопрос немного по-другому. На "приватной" встрече со Сталиным (они встречались с глазу на глаз, Черчиллю в подобной встрече было отказано, так же, как было отказано английской стороне, добивавшейся проведения двусторонних англо-американских переговоров до Тегерана, и было так потому, что американцы не хотели создавать у СССР впечатления их "сговора" с англичанами. Рузвельт, в расчёте на то, что это дойдёт до советских ушей, даже заявил, что "англичане не делают того, что они обещали русским, и всё это предприятие - он имел в виду "союзничество" - держится исключительно потому, что мы свои обещания выполняем.") он поднял "колониальный вопрос". Обращаю ваше внимание, что инициатором этого была не советская сторона. Когда на встрече речь зашла о вступлении СССР в войну с Японией, Рузвельт спросил, "что господин Сталин думает о колониальных владениях в Азии?". Сталин, прекрасно понимая (они с Рузвельтом вообще очень хорошо друг-друга понимали и "понимали") о чём идёт речь, ответил, что он против того, чтобы союзники (русские-американцы-англичане) проливали кровь, восстанавливая французское влияние в Азии.

Рузвельт был ответом удовлетворён. Но Сталин пошёл дальше.

Вот что он сказал следом: "Франция не должна получить назад Индокитай, французы должны быть наказаны за преступное сотрудничество с Германией."

Это слова, описывающие реальность. Это реальность, как её видели в тот момент СССР и США. Это реальность победителей. Уже врагов, но ещё союзников. Это так называемое "совпадение интересов". Кино про обаятельных лётчиков из эскадрильи "Нормандия-Неман" и Ив Монтан это для газет. Для обывателя. И не только для обывателя, но и для "Эренбурга", который думает, что он не обыватель.

Две стороны. Реальность и реальность, одной из которых суждено превратиться в иллюзию. Интересы и интересы, и одни из них должны стать "интересами". Своё и чужое. "Мы" и "они".

Франция с ни о чём не жалеющей Эдит Пиаф, и реальность, в которой Франция должна быть наказана за своё преступное сотрудничество с Германией.

Можно не жалеть о совершённых ошибках, можно о своём нежалении сказать прозой, можно стихами, можно даже о нём пропеть, но ошибки имеют свою цену и ошибки эту цену с тех, кто их совершает, взимают.

Совершивший ошибку платит. Платит проигравший.

Не хотите платить сегодня? Да пожалуйста, не платите. Заплатите завтра. С процентами, набежавшими на ваши ошибки. Что, и завтра платить не хотите? Да ради Бога. Заплатите послезавтра. Можете через месяц. Можете через шесть дней.

Цена ошибок со временем только растёт. И цена исторических ошибок растёт тоже. Можно попытаться не платить, можно сказать "я не я", можно даже русским назваться россиянами, но когда будет предъявлен счёт, платить будут не россияне, платить будут русские.

Русским ли того не знать.

51

Но тогда это ещё не теперь и шла тогда к концу позапрошлая война и русские тогда своё дело знали туго, так что мы можем за них, тогдашних, не волноваться и, предоставив их своей судьбе, смело вернуться к делам индокитайским.

Рузвельт, заручившись согласием СССР и Китая, принялся использовать высказывания Чана и Сталина как козыри уже во внутриполитической борьбе, немедленно затыкая рот оппонентам тем, что его точка зрения на послевоенную Азию всемерно поддерживается генералиссимусом Чанг Кай-шеком и маршалом Сталиным.

Поскольку времена тогда были не только военные, но ещё и не искажённые нынешней полит-коррекцией, то о многих вещах говорилось открыто и честно, вот как, скажем, о нежелательности присоединения той или иной территории по причине невозможности ассимиляции аборигенов.