Дверь в стене

В 1941 году французская сторона и Япония подписали "договор о взаимной обороне", после чего японские войска оказались в Индокитае, не иначе для того, чтобы взаимно обороняться, а французский Индокитай превратился для Японии в один из главных источников сырья и продовольствия. В частности Индокитай стал основным поставщиком риса в Японию. В 1941 году французы поставили японцам 600 тыс. тонн риса, в 1942 - миллион тонн, в 1943 - чуть больше миллиона тонн и в 1944 чуть меньше миллиона. И не бесплатно, конечно. Когда у японцев дела пошли плохо, то они под конец принялись расплачиваться "государственными бондами" и прочей бумагой, но до 1943 года Япония исправно платила Франции за все эти миллионы тонн золотом. А ещё она платила французам золотом за поставленные из Индокитая нефть, уголь, цемент, джут, сахар и каучук. Причём для Франции это было выгодно вдвойне, так как доставалось ей всё это добро не даром даже, а получалось так, что индокитайцы (и вьетнамцы в том числе) ей ещё и приплачивали.

Скажем, производство риса было обставлено таким образом, что французы обложили крестьян чем-то вроде продразвёрстки при твёрдых закупочных ценах в 19 пиастров за кинтал (центнер) риса. Сдавать рис крестьяне должны были кровь из носу под угрозой конфискации земли. Если кто-то не мог дотянуть до установленной для него нормы сдачи, то он обязан был покупать недостающее на рынке по рыночным ценам, а они доходили до 54 пиастров за кинтал, так вот и получалось, что нищий крестьянин платил на базаре 54 пиастра за кинтал, а потом французы давали ему щедрой рукой целых 19 пиастров, а рис они отдавали японцам, а полученное золото клали кто в карман, а кто в Crédit Lyonnais.

В 1943 году в Тонкине (так тогда назывался Северный Вьетнам) начался голод, но французы умудрились даже и оттуда выжать в 1943 году 130 тыс. тонн риса, а в 1944 - почти 200 тыс. тонн. В 1944 году, когда из-за американских бомбёжек подвозка угля стала невозможной, французы (в голод) принялись топить рисом электростанции.

Недальновидно они себя вели. Считали, наверное, что сделали верные ставки и что победа близка. А, может, думали, что кто бы ни победил, им без разницы. Были японцы, будут американцы, а кинтал останется кинталом. А золото останется золотом. Насчёт золота всё верно, но только французы забыли, что если они старались для себя, то и другие тоже стараются для себя и что с точки зрения этих других они всего лишь лягушатники. И не все настолько простодушны, чтобы позволить одной эскадрилье "Нормандия-Неман" заслонить собою миллион автомобилей, полученных немцами от Франции.

50

Перекрёсток и регулировщик.

Этот понятный и знакомый любому образ поможет нам лучше представить себе суть событий, завертевшихся вокруг рассматриваемого нами фрагмента геополитической реальности, всего одного, а их - много, и если очень сложна игра в Юго-Восточной Азии, то можете прикинуть степень сложности игры в целом. Но не будем отвлекаться. Итак, Индокитай как перекрёсток и регулировщик как… Кто у нас там был в регулировщиках? А, вспомнил, Франция была. С примкнувшими к ней самураями.

Ну, а пока французы с японцами думали, что они французы и японцы, примерно так же, как пелевинские ткачи думали, что они ткачи, на перекрёсток позарились люди более серьёзные, да и чего ж не позариться, полосатой палочкой всякому приятно поуказывать. "Тебе налево, тебе направо, тебе стоять, ты, скотина, штраф гони, а с вами, гражданин хороший - пройдёмте!"

Между прочим, что бы кто ни думал, а взаимоотношения государств этой полицейской зарисовкой описываются куда лучше, чем высоколобыми рассуждениями аналитиков, которые думают, что они аналитики. Ну да не будем их от думания отвлекать, а отправимся-ка мы прямиком в 1943 год. Это нетрудно, воскликнем по-французски "voilà" и мы - там.

На дворе у нас - 1943 год. Год Великого Перелома. Год, когда взболтанная кофейная гуща улеглась и проступивший на дне чашки приятного цвета рисунок рассказал пытливому взору всю правду про то, кто всех румянее, кто всех белее, кого в Нюрнберг, с кого репарации, а кого так и вообще с размаху зеркальцем по башке.

Ну и поскольку всё стало ясно, то государственная мысль заработала в направлении, гущей подсказанном, и направление это диктовалось неумолимой логикой событий и стоило только по этой дорожке двинуться, как мысль была облечена в слова. Слова простые и доходчивые, чуть позже принявшие вид государственных документов вроде меморандумов Государственного Департамента и служебных записок президента Рузвельта государственному секретарю Халлу.

Суть документов в расшифровке не нуждалась.

Имеем: If France is denied its former status in Indochina it will be, to a certain extent, further weakened as a world power.

Для того, чтобы "если" превратилось в "стало", нужно, чтобы слова обернулись делами.

И за делами дело не стало: I[4] saw Halifax[5] last week and told him quite frankly that… …Indo-China should not go back to France.