Дверь в стене

Одновременно появилась и глобальная геополитическая "Игра", и появилась она в силу вещей, просто по причине географических размеров Британской и Российской Империй, а размеры эти не только диктовали необходимость играть, но ещё и давали к тому все возможности. Но при этом Игра задавала и требование к игрокам - для того, чтобы играть, нужно было не только придумать правила, но ещё и создать "контекст игры", в котором всё, что только может придумать человеческий ум, превращалось в игровой "элемент".

Замечу, что всё это в той или иной форме существовало задолго до появления самого слова "геополитика", но именно к концу XIX века во всём этом хозяйстве был наведён порядок, всё было разложено по полочкам, вместо сумбура полилась музыка и музыка эта ласкала не любое ухо, а главным образом ухо европейское, и было так по причине рационального склада европейского "ума". А если учесть, что не только инструменты и состав оркестра, но и нотную грамоту придумали отнюдь не тасманийцы, то становится ясно, почему симфония пошла за симфонией. Одна другой если не громче, то уж наверняка сложнее и красивее.

Так вот Германией не давали доминировать в Европе Франции, а когда Германия усиливалась до степени уже неприличной, то ей давали окорот. И было так не раз. И давали окорот когда как, когда собою, когда французами, когда русскими, а когда и американцами.

И ни в коем случае нельзя упускать из виду следующее обстоятельство - воюя, государство воюет со всеми. Даже с теми, кого оно называет "союзниками". И Первая Мировая в этом смысле вовсе не является исключением, и только люди недалёкие могли тогда (про сегдня даже и не говорю) верить в искренность "межгосударственных отношений". На деле же дело обстояло так: БИ, воюя с Германской Империей, Австро-Венгрией и Оттоманской Империей, ОДНОВРЕМЕННО воевала со своими союзниками Францией и РИ, и ОДНОВРЕМЕННО же воевала с нейтральными СаСШ. И все остальные (даже и нейтралы) тоже воевали со всеми остальными. И если этого не понимать, то лучше тогда читать газеты и смотреть телевизор, там всё очень понятно.

Ну, а теперь, чтобы перехватить у телевизора понятность, вернёмся опять в Версаль. То, что там происходило, позволяет понять не только всю относительность слова "друг", но даже и куда большую относительность слова "враг".

24

Всем известна приписываемая Жоржу Клемансо звонкая фраза - War is too important to be left to the generals, что можно перевести как "война слишком серьёзное дело, чтобы доверить её генералам". И это, безусловно, так, хотя понимают это немногие. Но только немногие из этих немногих в состоянии понять насколько серьёзно дело, называемое людьми "войною", насколько оно сложно, на свете очень мало людей, которым доступно даже не умение воевать на государственном уровне, а хотя бы понимание масштаба феномена и именно по этой причине массовое сознание сводит войну к одному из её фрагментов, к тому, что доступно воображению малых сих - к военной, "армейской" составляющей войны. На самом же деле война гораздо шире тесных армейских рамок и если смотреть на неё с генеральской точки зрения, то понять, чем руководствуется государство, ведя войну, весьма затруднительно, если вообще возможно.

Вот вам - "коалиция". Казалось бы, чем больше вы вовлечёте в свою коалицию государств - тем лучше. Тем ваша коалиция сильнее. Так-то оно так, но проблема в том, что если вы доведёте войну до победного конца, то плоды победы пожнут все участники коалиции, война сделает их всех сильнее. Оно вам надо? На высшем государственном уровне эта проблема ясно осознаётся (как и то, что сегодяшний союзник это завтрашний противник) и потому государство, ведя войну, всемерно ограничивает число не только врагов, но и друзей.

Не только "врагов", но и "друзей", так будет лучше.

Государство изо всех сил старается там, где это возможно, справиться своими силами и в своих стараниях оно готово на любые жертвы если только эти жертвы не сказываются на жизнеспособности всего государственного организма в целом, и, спасая целое, государство (любое) плюёт на частности, на ту самую "окопную правду". С государственного Олимпа окоп не просматривается вообще, он просто напросто невидим, неразличим, но зато с горы видно другое.