Дверь в стене

Труман тут же прислал де Голлю коротенькое послание, где говорилось, что если французы немедленно и "по-хорошему" не уйдут из американской зоны, то он, Труман, отдаст приказ начать военные действия против Франции. И грозный де Голль перед лицом такой перспективы тут же "прогнулся". Но не прошло и какого-то там времени, как возникла подобная же ситуация на границе с Италией, где французы попробовали удержать за собой кусок итальянской территории, а потом повторилась та же история - сперва приказ де Голля держаться во что бы то ни стало, французские войска, находившиеся на территории Италии, ощетинились стволами, последовала американская угроза выдворить французов из Италии силой, и де Голль из Италии ушёл.

Почти то же самое происходило и во франко-английских отношениях. Англичане, пытаясь под шумок уменьшить французское влияние в Леванте (так тогда назывались Сирия и Ливан), спровоцировали в регионе антифранцузские беспорядки, а когда французы принялись обстреливать и бомбить Дамаск, англичане "из соображений гуманизма" потребовали немедленного прекращения огня и отвода французских войск в казармы. Де Голль отказался подчиниться "шантажу", последовал фактически ультиматум англичан и внутриполитический кризис во Франции, де Голль продолжал хорохориться, на что тогдашний глава Арабской Лиги Атиях ядовито заметил - "Франция выложила на стол все свои карты и пару ржавых пистолетов". Закончилось всё тем, что французам в Леванте был отдан приказ отойти, причём главное унижение было в том, что отойти они смогли только после того, как вмешались англичане и обеспечили войсковое прикрытие отходящих французов, чтобы не позволить арабам их растерзать.

Де Голль, как "неуклюжий, упрямый человек, не понимающий политической реальности, в которой он оказался.".

Можно только догадываться, какие душевные муки он испытывал при его гипертрофированных самомнении и самолюбии.

Понятно возникающее недоумение, это каким же образом человек, обладавший такими "достоинствами", смог попасть в "первые лица"? Недоумение рассеивается легко. Де Голль попал в "де Голли" потому, что того захотели не только победители (США и СССР), но и побеждённые (Британия и Франция), из разных побуждений, но захотели этого все. И победители захотели этого потому, что война не закончилась в 1945, война никуда не делась, потому что никуда не делась политика, а политику следовало продолжать другими средствами, а другие средства называются войной. А победители потому и оказались в победителях, что они воевали лучше, чем побеждённые, а воевали они лучше потому, что лучше понимали, что такое война.

Повыше мы задались вопросом - что такое искусство войны? На этот вопрос позволяет ответить история с де Голлем и послевоенной Францией. Война это не только собственная и чужая армия, но война это ещё и способствование приведению к власти человека, который вам нужен. Как в собственном государстве, так и в чужом. И нужный вам человек в чужой властной верхушке вовсе не означает пошлого "шпиона", которому вы будете слать "шифровки", да и зачем? Фу, как грубо!

Когда-то в замечательном сериале "Монархия и социализм" я подробно рассказывал историю про то, как Георг VI совершенно неожиданно для уже сформировавшего первое послевоенное английское правительство премьер-министра Эттли потребовал от него назначить на пост министра иностранных дел Эрнста Бевина, не только никогда не занимавшегося ничем "внешним", но и не имевшего вообще никакого дипломатического опыта.

Эттли подчинился, хотя замысла короля не понимал.

Королевский же расчёт строился вот на чём - главным после войны для Англии были взаимоотношения со США и каким образом эти отношения будут строиться, можно было предсказать заранее. Другими словами, обладая даже минимальным воображением, можно было заранее представить себе ту или иную конкретную ситуацию и вот с точки зрения Букингэмского дворца в тех двусторонних (Великобритания-США) ситуациях, которые были наиболее вероятны, определяющим становился не дипломатический опыт, а личные качества человека, который должен был иметь дело с американцами. Как только это было осознано, остальное стало делом техники. Или делом выбора. "X в этой ситуации упрётся как баран и будет стоять на своём до конца, Y будет хитрить и искать компромисс, Z лоялен, но болван, его непременно облапошат, кто там ещё у нас есть? Никого? Давайте остановимся на Бевине, по крайней мере мы знаем, чего от него ожидать."

Так вот то же самое произошло и с де Голлем.

Только там была "игра наоборот". Игра от обратного. Появилась возможность вывести в "дамки" чужого государства человека с определёнными и ярко выраженными качествами, позволявшими заранее предсказать как он поведёт себя в той или иной ситуации, причём влиять на создание этих ситуаций он никак не мог. Конкретного и предсказуемого человека предполагалось помещать в созданную "под него" конкретную же ситуацию.