Дверь в преисподнюю

— Эдуард Фридрихович, а вы не могли бы показать нам еще кое-кого? — попросил барон, поняв, что из препирательств Длиннорукого и Петровича трудно будет выудить что-то по делу. — Речь идет об одной девушке, утверждающей, что она — княжна Марфа…

— А как ее зфать на самом деле? — перебил колдун.

— Увы, не знаю, — развел руками Альберт.

— Ну, тогда ничего не будет получиться, — вздохнул Херклафф.

— В таком случае покажите нам настоящую княжну Марфу, — решился Альберт. — Это-то, надеюсь, у вас получится?

— О, я, я, натюрлих, — осклабился людоед, — только фройляйн Марфа уже давно ква-ква на гроссе болото!

— А все-таки покажите, — настаивал барон. — Так, для успокоения совести.

— А, ну понятно. — Херклафф «нажал кнопку», и бранящиеся Длиннорукий и Петрович исчезли. — Либе голден аппель, битте, покажи нам фройляйн ква-ква… пардон, фройляйн Марфа!

Яблочко покатилось, и вскоре на тарелочке появилось изображение девушки, мирно спящей на широкой кровати.

— А это не может быть ошибкой? — упавшим голосом пролепетал Альберт.

— Нет, — уверенно заявил Херклафф. — Я могу ошибайться, но колдовский инвентар — нихт!

— Значит, это все-таки правда, — зло проговорил барон Альберт, — и она не самозванка.

— О чем ты? — чуть удивился воевода.

— О давешних донесениях Длиннорукого. Кто-то из его людей подслушал беседу этой девушки с Виктором — она рассказывала, что некий Иван-царевич выпустил из лука золотую стрелу, которая прилетела прямо к лягушке, потом он ее поцеловал, и лягушка превратилась в княжну Марфу. Тогда я не придал этому донесению должного внимания, хотя и поручил Анне Сергеевне, гм, ну, ты знаешь…

— Это не есть хороший орднунг, — озабоченно покачал головой Херклафф. — Фройляйн Марфа должна прыгать на болото, а не дрыхнуть на кровать.

— Ничего, недолго ей там дрыхнуть, — проворчал Альберт. — Уж на этот раз Анна Сергеевна не промахнется…

— Постой, барон, — встрял в беседу воевода Селифан, — ты сказывал про золотую стрелу. А Петрович тоже что-то говорил о каком-то человеке, у которого он хотел украсть золотые стрелы. Уж не…

— Конечно, это он! — в сердцах стукнул по столу Альберт. — Иван-царевич! Как же его звать-то? — Барон вынул из стола целый ворох донесений и тут же нашел нужное. — Иван-царевич, он же Иван Покровский.

— Как? Как вы сказаль?! — неожиданно вскричал Херклафф.

— Иван Покровский, — ответил Альберт, подивившись такому всплеску чувств у всегда спокойного и ровного господина Херклаффа. — А что?

— А, нет, ничего, — столь же быстро успокоился людоед. — Если я вам больше не есть нужен, то позвольте мне отойти на покой.

— Да, разумеется, спасибо вам за помощь, — вздохнул Альберт, — спокойной ночи.

— Всегда к услугам, — церемонно поклонился Херклафф и исчез за дверью.

— А все Анна Сергеевна! — дал волю чувствам барон, оставшись наедине с воеводой. — Убрала бы вовремя этого Ивана-царевича, так все было бы в порядке! Но если и с Марфой не справится — с дерьмом съем!

— Ну а теперь-то я могу идти? — попросил воевода. — Уж больно спать хочется.

— Иди, — отпустил его барон. Опасаясь, как бы тот не передумал, Селифан вскочил с места и следом за Херклаффом исчез за дверью. А Альберт вперил неподвижный взор в чудо-тарелочку, где все так же сладко почивала княжна.

* * *

Виктор с Марфой шли по узкой тропинке, отделяющей перелесок от широкого поля высокой колосящейся ржи, которая под дуновением ветерка тихо звенела, будто пела. Отломив колосок, Виктор попробовал на вкус зернышко, и оно показалось ему слаще меда.

— В нынешнем году, Марфа Ярославна, мы впервые не только обеспечим себя хлебом, но и сможем продавать его соседям, — с гордостью сказал Виктор, окинув взором поле, на другом конце которого вовсю шла жатва.

— Поздравляю вас, Ваше Высочество, — весело откликнулась княжна. — Даже не пойму, как у вас все получается.

— Ну, далеко не все, — возразил Виктор, — и не сразу. Главное — начать, сдвинуть с места лежачий камень косности и застоя, и тогда все пойдет как по маслу. Кстати, о масле. Раньше наши подданные даже и не знали, что это такое, даже молоко пили только по большим праздникам. А едва я начал осушать болота и на их месте заводить пастбища, то и молоко появилось, а кое-кто и сметану с маслом сбивать начал. И люди стали здоровее. Да вы сами поглядите.

За разговором Виктор и Марфа не заметили, как тропинка завернула в перелесок и вскоре вывела к зеленому лугу, на котором паслись тучные буренки. В сторонке щипали траву несколько коз.

— Лепота! — вырвалось у Виктора. — А видали бы вы, княжна, что тут творилось раньше!

— Видела, — тихо промолвила Марфа. — Я тут жила. Двести лет.

— Ну, будет вам вспоминать былое, — с легкой досадой откликнулся Виктор. — Забудьте это, как дурной сон. Глядите в будущее, а не в прошлое! Вам достаточно сказать одно слово — и все это будет ваше.

— Вы знаете, Ваше Высочество, что это невозможно, — покачала головой Марфа. — Слишком многое стоит между нами.

Виктор зашагал быстрее, так что его спутница едва за ним поспевала.