Дверь в одиночество

— Он открывает большинство дверей и проходов, но если ты не ищешь что-то конкретное, то зачем их открывать? Раньше таких ключей было больше, Ушедшие оставили их достаточно, и всё ценное из оплотов выгребли ещё до моего рождения. В этом срезе давно уже нечего искать, а значит и ключ никому не нужен.

— Но… зачем тогда?

— Понятия не имею, — мы выключили фонари, экономя батареи, но я по шороху куртки догадался, что Андрей пожал плечами. — Я вообще не мог предположить предательство в своей команде. Мы много лет вместе. Кроме того, никто из них не имеет способностей проводника, и без меня обречён остаться в срезе навсегда.

— Да, непонятно… А то, что ты тут ищешь? Может, в нём дело?

— Да, это очень ценные вещи, и если бы я их нашёл, то ходил бы с оглядкой. Но я их не нашёл, а значит, убивать меня бессмысленно. Кроме того, как я думал, никто не знает, что именно я ищу. Хотя, как теперь понимаю, скорее всего, я ошибался.

— Насколько ценные?

— Достаточно, чтобы подкупить Карлоса, как выяснилось. Хотя считается, что горцы неподкупны.

— Именно подкупить?

— Скорее всего, — Андрей ответил нейтральным тоном, но я чувствовал, что ему очень неприятно об этом говорить. — Шантажировать его, насколько я знаю, нечем, а для него самого эти предметы бессмысленны.

Даже перспектива мумифицироваться от жажды в тёмном каменном мешке, как выяснилось, не избавляет от любопытства.

— Может, всё-таки скажешь, что это?

— Почему нет? — ответил Андрей. — Если кто-то подкупил Карлоса, то это не такая уж и тайна. Я ищу Пустотный Комплект.

Андрей отчётливо произнёс это с большой буквы, но мне, разумеется, название ни о чём не говорило. Он, впрочем, это и сам понял.

— Пустотный, холодный, изнаночный… Кто как называет. Комплект устройств, позволяющий, согласно легенде, ходить через холод, изнанку, пустоту — и так далее.

— И что же такое пустота, она же изнанка, она же… что там ещё?

— Ну, как тебе объяснить… Вот мы, проводники — и ты теперь тоже, — можем ходить между срезами, так?

— Ну, так.

— Но мы ходим по натоптанным кем-то тропинкам или через кросс-локусы.

— Через что?

— Через некие места, имеющие внутренне сродство в разных срезах. Например, то, что ты называешь «особой гаражной магией», как раз и есть кросс-локус — общее сродство гаражей, как объектов своего рода привязанностей… Лучшие из нас, — например, я, — могут открывать новые, или, точнее, перепривязывать имеющиеся проходы — но только в пределах кросс-локуса. В срез, где нет ни одного гаража или хотя б каретного сарая, через гаражный кросс-локус не попадёшь… Ну и вообще у проводников куча ограничений и мы крутимся в результате среди относительно небольшого набора срезов, из которых живых совсем немного, а полезных — и того меньше. Всё больше брошенка всякая, как здесь.

— А комплект?.. — начал догадываться я.

— Да, даёт возможность — ну, теоретически, — попадать в те срезы, которые для проводников по разным причинам закрыты. Вот, например, Русская Коммуна…

— И кто это?

— Говорят, изначально это какая-то русская община, в результате то ли эксперимента, то ли катаклизма, куда-то провалившаяся сквозь холод целым научным городком. Вроде бы, по легенде, они исследовали феномены переходов — ну и доисследовались. А потом каким-то образом законтактировали с Ушедшими, а те, вроде бы, поделились с ними своими технологиями… Но надо понимать, что это слухи, байки, легенды и так далее. Возможно даже, что они сами их распространяют. Информация в Мультиверсуме дорого стоит.

Я поёрзал в темноте, пытаясь устроиться поудобнее — камень был удручающе твёрдым и тянул из тела тепло.

— Они самые крутые и всеми рулят? Как это вообще возможно в бесконечном множестве миров?

— Нет, конечно. Никто никем не рулит. Но они… Как бы это сказать… задают стандарт. Мы все одиночки, по большей части. Малые группы, случайные альянсы, сплошная анархия и конкуренция. Так что организованная сплочённая община заведомо имеет преимущество. Кроме того, у них есть настоящие учёные, собственная производственная база, и они, по факту, главные заказчики. Основной конечный покупатель всего. К ним тащат любые странные штуки из разных срезов, они их исследуют, за счёт этого получают технологии… ну, я так думаю.

— Слушай, — заинтересовался я, — вот ты говоришь, что коммуна эта — главный покупатель всего. А чем они платят? Ведь валюта одного среза бесполезна в другом?

— Расчётные средства в нашем сообществе самые разные. Кому-то удобны драгметаллы, кто-то предпочитает валюты популярных срезов. Есть довольно прозрачный обмен популярных товаров — топливо, еда, патроны, машины… Но единственный держатель и эмитент нашего аналога «золотого эквивалента» — Коммуна. Они единственные делают акки, на которые завязаны все обменные курсы.

— «Акки»? — удивился я.