Дверь в никуда

Энни подумала, что вот матери-то действительно полезно немного отдохнуть от пунктуальности мужа. Они распрощались, и Энни с лестничной площадки могла наблюдать, как ее родители медленно пошли и машине.

Эта жизнь, семейные традиции возникли очень давно. Энни поймала себя на мысли, что уже которых раз пытается ответить на вопрос: были ли ее родители действительно счастливы?

– Ну, а мы с Мартином? Мы-то счастливы? Или мы были другими несколько лет назад?

Энни тихо шла по коридору, ее ноги отяжелели, и, казалось, прошла целая вечность, прежде, чем добраться до кровати.

Через два дня, во вторник, ей сказали, что в пятницу она сможет отправиться домой.

– Вам еще придется несколько раз пройти обследование, так просто вы от нас не сбежите, – весело сообщил ей лечащий врач. Мы хотим, наконец, успокоиться насчет ваших почек. Проведем анализ крови и прочего, но думаю, что к уикэнду все будет закончено, и вы вернетесь к семье.

– Спасибо, – ответила Энни и немедленно позвонила мужу.

– Замечательная новость, – воскликнул Мартин.

– Здорово, правда?

Ей самой показалось, что ее голос звучит слишком спокойно. Они еще поговорили несколько минут. Мартин строил восторженные планы и, вообще, находился в состоянии эйфории.

– Мы все будем за тобой ухаживать, все, что от тебя требуется – это только отдыхать. Одри и Барбара будут присматривать за детьми, а я возьму отпуск на некоторое время. Энни?

– Да, я слушаю…

– Когда ты станешь покрепче, мы сможем вместе где-нибудь отдохнуть. Только мы вдвоем. Барбара обещала посидеть с мальчиками, а мы поедем в Париж или Венецию. Как насчет Венеции?

– Да, – сказала Энни, – это было бы неплохо. – Она смотрела на красноватый паркет пола, на свои тапки и пыталась представить себя за пределами больничных стен и больничного времени. Энни искренне хотела, чтобы ее голос был радостным, как у Мартина звучал убежденностью.

– Через несколько недель все станет как прежде, словно ничего не произошло.

– Конечно, – подумала Энни, – это как раз то, чего тебе хотелось бы. Пусть наша жизнь течет по-старому.

«То, что однажды случилось, нельзя сделать не существовавшим никогда» – так, кажется сказал Стив.

– Прости, дорогая, мне нужно срочно идти к шефу. Я приеду вечером, как обычно. Не могу дождаться, когда, наконец, смогу забрать тебя оттуда. Я люблю тебя, Энни!

– Да, да… Я тоже тебя люблю.

Она положила трубку и медленно пошла в свою палату. Энни подсчитала, что с момента катастрофы прошло пять недель и два дня, и все это время госпиталь оставался ее миром. Сейчас Энни осознала, что ей трудно представить себя вне больницы, в обычной обстановке. Она страстно желала выздороветь и выписаться поскорее, но теперь то, к чему она так стремилась, встало перед ней во всей своей невеселой перспективе.

В палату, сгорая от любопытства, вошла Сильвия.

– Слышала, тебя выписывают на уикэнд? Не терпится, поди?

– О, да! Жду, не дождусь! – Сказав в ответ то, что от нее ожидали, Энни еще острее почувствовала, как страшно ей на самом деле покидать больницу. Здесь она, словно щитом, была защищена от всех условностей и напастей внешнего мира. Там, за стенами палаты, жизнь неизбежно поставит перед ней труднейшие вопросы, и на них придется отвечать.

Стив, конечно, узнал о том, что сказал врач. Энни горько усмехнулась. Она там боролась за то, чтобы ей позволили поехать домой, а теперь не хочет никуда ехать без Стива. Она заставила себя думать, что ей будет спокойнее, когда рядом будет Мартин. Но теперь Энни обнаружила, что ее несвобода в стенах больницы и была по-настоящему безопасна, а, когда их со Стивом выпишут, им придется делать значительно более трудный выбор, чем необходимость решать, пойти или нет в холл между двух палат.

Энни вздрогнула. У нее снова появилось чувство, что вокруг нее развернулась бездна и дует враждебный, ледяной ветер.

В тот день и на следующий они виделись со Стивом, но о том, что ее выписывают, не сказали ни слова. Более отчетливо, чем когда-либо Энни поняла, что их разговоры идут как бы в двух измерениях: одни, которые пыталась вести она, необязательные, равнодушные, а главный, самый важный, безмолвный диалог все яснее звучит в ее сердце, в его голосе была досада и нетерпение.

– ТЫ ДОЛЖНА РАНЬШЕ ИЛИ ПОЗЖЕ РЕШИТЬ, ЭННИ, – говорил Стив.

И она шептала в ответ:

– ПОДОЖДИ. Я НЕ ЗНАЮ, ЧТО ДЕЛАТЬ… Я БОЮСЬ… БОЮСЬ ОСТАВАТЬСЯ С ТОБОЙ И БОЮСЬ УЙТИ ОТ ТЕБЯ.

В четверг Стив был раздражен и беспокоен.

– Ну, как твоя нога, – спросила Энни. – Что говорят специалисты?

– Знаю только то, что знаю. – В его голосе была досада и нетерпение. – Ждут, когда рентген покажет, что кости срослись. Недель шесть еще придется ждать. Терапия, оздоровительная гимнастика. О, господи, как это нестерпимо долго тянется!

– А меня выписывают, – не глядя на него, сказала она.

Стив резко, неуклюже повернулся и подался поближе к ней.

Энни услышала, как громко стучит его сердце.

– Я знал, что это скоро произойдет. Когда?

– Завтра…