Дверь в лето

— Ммм… подождите минутку. Я должен сделать несколько снимков, — и он начал возиться с рентгеновским аппаратом.

— Нет-нет, — запротестовал я, — просто вычистите эту дыру, закупорьте ее и отпустите меня.

— Но…

— Мне очень жаль, доктор, но сейчас я очень тороплюсь.

Он сделал, как я просил, хотя время от времени прерывался, снова и снова осматривая меня и мои зубы. Я заплатил наличными и исчез, не оставив следа. Уверен, что у него появились кое-какие идеи. Пусть, ничего страшного. Люди должны сами доходить до всего, а не получать готовенькое. Поэтому я и не позволил сделать рентген.

Потея по шестнадцать часов в сутки над «Чертежником Дэном» и «Питом Протеем», я умудрялся левой задней делать еще кое-что. Анонимно, через адвокатскую контору Джона, я снесся с солидным сыскным агентством и заказал данные о прошлом Беллы. Я сообщил им адрес, личный номер и марку машины (на случай, если понадобятся отпечатки протекторов) и намекнул, что она, возможно, не раз была замужем, и что полиция, может быть, завела на нее дело. В целях экономии я старался максимально сузить для них круг поисков.

Если бы поиск занял дней десять, я бы распростился со всеми своими денежками. Но агентство работало быстро, и через пару дней на адрес конторы Джона пришел толстый пакет.

Белла оказалась деловой девушкой. Она была на шесть лет старше, чем сказала мне, и до восемнадцати лет успела дважды побывать замужем. Один из этих браков был незаконным — у парня уже имелась семья. Было неясно, удосужилась ли она развестись с ним. С восемнадцати лет она была замужем четырежды, хотя одно замужество внушало сомнения. Не так уж сложно сделаться «солдатской вдовой», тем более, что «муж» погиб и протестовать не может. Однажды она была разведена (официально), и один из ее мужей умер своей смертью. Оставался, по крайней мере, один, с которым она продолжала «состоять в браке».

Ее полицейское досье было толстым и интересным, хотя в уголовном преступлении ее изобличили лишь однажды, в Небраске, но освободили под залог. Это установили по отпечаткам пальцев, потому что она, выйдя на свободу, сменила имя и получила новый личный номер. Агентство спрашивало, нужно ли уведомить власти штата Небраска.

Я ответил им, что не нужно: дело было девять лет назад, срок давности уже истек. Я надивиться не мог: каким же я был болваном! Воистину, рефлекторные реакции никого не доводят до добра.

К октябрю я понял, что безнадежно отстал от своего графика. Я еще не закончил описание, а без него чертежи стоили немного. К заявке я вовсе не притрагивался. С коммерсантами я еще не связывался — мне нечего было им показать — и это было хуже всего. Мне просто не хватало времени на все. Пожалуй, следовало бы мне попросить доктора Твишелла переместить меня не на тридцать один, а на тридцать два года, да еще недельки три зарезервировать для отдыха. Похоже, что я тогда здорово переоценил свои возможности.

Саттонам я своих игрушек не показывал. Не то, чтобы я чего-то побаивался, просто не хотел разговоров и бесполезных советов, пока не закончу работу. В последнюю октябрьскую субботу я собирался к ним в клуб и поэтому работал до последней ночи, нагоняя график. Будильник задребезжал слишком рано — я сам его так поставил, чтобы успеть побриться. Бритва, будильник! Слава богу, что 2001 году нет таких садистских предметов. Побрившись, я собрался с духом и пошел в угловую аптеку позвонить и объявить своим друзьям, что не смогу с ними поехать.

К телефону подошла Дженни.

— Дэнни, ты слишком много работаешь. Уик-энд на природе пойдет тебе только на пользу.

— Ничего не поделаешь, Дженни. Я должен работать. Простите меня.

Джон взял вторую трубку.

— Что за вздор ты несешь, Дэн?

— Мне нужно работать, Джон. Времени не хватает. Передавай всем в клубе привет.

Я поднялся к себе, сжег пару гренок, завулканизировал несколько яиц и сел за чертежи.

Часом позже ко мне постучались Саттоны.

Отдыхать мы так и не поехали. Зато я показал им обе машины. «Чертежник Дэн» не особенно впечатлил Дженни (оно и понятно, если женщина не инженер), но от «Пита Протея» ее было не оторвать. Дома у нее была пятая модель «Горничной», и она живо поняла, что «Пит» может гораздо больше.

А вот Джон сразу оценил «Чертежника Дэна». Перебирая клавиши (кое-какая практика у меня была), я ловко изобразил свою подпись, неотличимую от настоящей. Он поднял бровь.

— Слушай, парень, так ты всех чертежников оставишь без работы.

— Не оставлю. Нашей стране не хватает инженеров, вот эта штука и восполнит их дефицит. Лет тридцать спустя такая машина будет у каждого инженера и архитектора. Без нее они просто загнутся, как современный механик без электрических инструментов.

— Ты говоришь обо всем этом так, как будто знаешь наверняка.

— Так оно и есть.

Он осмотрел «Пита Протея» — я приказал тому навести порядок на моем рабочем столе — потом вернулся к «Чертежнику Дэну».

— Знаешь, Дэнни… иногда мне кажется, что ты тогда сказал правду… помнишь, когда мы встретились впервые.

Я пожал плечами.

— Назови это предвидением… но я точно знаю. Уверен, что так и будет. Разве важно — откуда?