Дверь в лето

— Уверен. Потому что есть еще и «в-пятых», а этот козырь тебе крыть нечем. Ты даже близко не подойдешь к установке, тебя к ней не подпустят. Там все засекречено, и этот орешек тебе не по зубам. Так что, Дэнни, забудем об этом. Мы с тобой очень интересно и умно побеседовали, а утром меня могут разбудить ребята из ФБР. Но если меня до понедельника не посадят, я позвоню главному инженеру «Аладдина» и разузнаю, кто такой этот Д.Б.Дэвис. Может, он у них работает, тогда мы пригласим его пообедать и поболтаем всласть. А еще я хочу свести тебя со Шпрингером, генеральным директором «Аладдина». Он хороший мужик. А про эту чушь с путешествием во времени — забудь. Там все наглухо засекречено. Я тебе ничего не говорил… а если ты станешь утверждать обратное, я сделаю большие глаза и скажу, что ты клевещешь. Мой статус мне еще пригодится.

И мы заказали еще пива.

Потом, уже дома, приняв душ и выведя из организма излишки пива, я понял, что он прав. Путешествие во времени помогло бы мне не больше, чем гильотина от головной боли. Чак здорово придумал свести меня со Шпрингером. Это и проще, и дешевле, и безопаснее. Двухтысячный год мне снова нравился.

Бухнувшись в постель, я решил просмотреть газету. Как и всем путным людям, мне каждое утро по пневмопочте приходила «Таймс». Читал я ее от случая к случаю, газетная болтовня меня мало трогала. Кроме того, у меня хватало своих проблем, преимущественно инженерных, чтобы забивать голову всякой, в лучшем случае, скучной писаниной.

Как бы то ни было, я никогда не выбрасывал газеты, не просмотрев заголовки и колонку частных сообщений. В ней меня интересовали не рождения, смерти и свадьбы — только «беженцы», пробудившиеся после анабиоза. Я надеялся когда-нибудь встретить там знакомое имя, созвониться с кем-то, пригласить к себе, может быть — помочь. Конечно, шансов на это почти не было, но все-таки читал эту колонку, причем с немалым удовольствием.

Наверное, я подсознательно ощущал всех Спящих своими родственниками, чувствовал себя одной «крови» с ними. Кроме того, надо же было доказать себе, что я не так уж и пьян.

В газетах не было ничего интересного, если не считать сообщений с корабля, летевшего к Марсу без особых происшествий. Среди проснувшихся Спящих не было ни одного знакомого. Я уткнулся носом в подушку и заснул.

* * *

Часа в три ночи я вдруг проснулся, словно меня кольнули. Свет ослепил меня, и я долго моргал. Мне приснился странный сон, не кошмар, но вроде того — будто просматривая газеты, я пропустил имя маленькой Рикки.

Этого не могло быть, но все же я с облегчением вздохнул, увидев, что не выкинул газеты в мусоропровод, как частенько делал до этого.

Я сгреб их на кровать и снова стал просматривать. На этот раз я читал все разделы частной хроники: рождения, смерти, свадьбы, разводы, усыновления и удочерения, смену имен и фамилий, аресты, воскрешения Спящих. Я был уверен, что даже не зная новой фамилии Рикки, ни за что не пропущу ее. Все колонки я просматривал снизу доверху — ведь Рикки могла выйти замуж, или у нее мог родиться ребенок…

От этого занятия у меня начали слипаться глаза, и я чуть было не пропустил главное. «Таймс» за вторник, 2 мая 2001 года. В колонке «воскресших» она сообщала: «Риверсайдский Санктуарий… Ф.В.Хайнке».

Ф.В.Хайнке!!

Фамилия бабушки Рикки была Хайнке… Я знал это. Я был уверен в этом! Не спрашивайте меня, почему, я не смогу объяснить. Но эта фамилия вдруг вспыхнула в моем мозгу, стоило мне ее прочесть. Может быть, я когда-нибудь слышал ее от Рикки или Майлза, возможно даже, что я мельком видел эту почтенную даму. Как бы то ни было, строчка из «Таймса» пробудила забытое и теперь я знал.

Но нужны доказательства. Я хотел убедиться, что «Ф.В.Хайнке» означает «Фредерика Вирджиния Хайнке».

Меня всего трясло — от возбуждения, ожидания и страха. Надевая костюм, я так и не смог застегнуть швы и выглядел, наверное, последним оборванцем. Через несколько минут я уже был в вестибюле нашего дома — там стояла телефонная кабинка. В моей квартире телефона еще не было: я только-только встал на очередь.

А потом мне снова пришлось подниматься к себе за кредитной карточкой. Судите сами, в каком я был состоянии.

Руки у меня дрожали, и я никак не мог засунуть карточку в щель. Наконец, я с ней справился и вызвал станцию.

— Что вам угодно?

— Соедините меня с Риверсайдским Санктуарием. Это в районе Риверсайд.

— Минутку… Линия свободна. Соединяю вас.

Наконец, экран вспыхнул и я увидел мужчину с сердитым взглядом.

— Вы, наверное, не туда попали? — сказал он. — Здесь Санктуарий. И мы уже закрылись на ночь.

— Ради Бога, не отключайтесь. Если это Риверсайдский Санктуарий, то именно вы мне и нужны.

— Чего вы хотите? В такое время? Сейчас слишком поздно.

— У вас есть клиент Ф.В.Хайнке. Из «воскресших». Я хотел бы узнать…

Он покачал головой.

— Мы не сообщаем сведений о наших клиентах по телефону. Тем более — среди ночи. Позвоните утром, после десяти. А еще лучше — приезжайте сами.

— Ладно, хорошо. Но я хочу узнать совсем немного. Что означают инициалы «Ф.В.»?

— Я же сказал вам, что…