Оратор развивал успех, теперь его речь полилась потоком. Он наклонился к толпе, переводя взгляд с одного лица на другое, словно обращаясь к каждому в отдельности.
— Что обеспечивает бизнес? Дороги! Что доставляет людям пищу? Дороги! Что везет их на работу? Дороги! Что возвращает домой, к женам? Дороги!
Он сделал эффектную паузу, потом уже тише продолжал:
— Что люди будут делать, если вы перестанете опекать дороги? Им опять придется ходить пешком, и все это великолепно знают. А что они делают для вас? Тьфу! Разве мы просим чего-то невозможного? Разве наши требования необоснованны? “Право на увольнение по собственному желанию”. Оно есть у всех, кроме нас. “Равная с инженерами заработная плата”. А почему бы и нет? Кто из нас настоящие инженеры? Кто лучше разбирается в механизмах дорог? Кто по-настоящему отрабатывает свою зарплату: “джентльмены” в конторах или вы под землей? Что еще мы просим? “Право выбирать своих инженеров”. Какого черта нам не позволяют этого? Кто, как не мы, имеет на это право? Мы, механики, или эти идиоты-экзаменаторы, которые ни разу не были под землей и не смогут отличить ротор от катка? — он снова сделал эффектную паузу и уже спокойнее продолжал. — Вот что я вам скажу, братья: мы должны бросить писать петиции в сенатскую комиссию по транспорту и начать действовать. Пусть они треплются о демократии, мы-то знаем цену этим разговорам. У нас есть сила, братья, и мы сможем ею воспользоваться.
Пока он говорил, из задних рядов к трибуне пробрался один из слушателей. Воспользовавшись паузой, он обратился к оратору:
— Брат председатель, можно мне сказать пару слов?
— Пожалуйста, брат Харви.
— Вот что я хочу спросить: чего ради весь этот шум? Ведь мы получаем заработную плату по самым высоким тарифам, больше, чем любые другие механики; кроме того, получаем полную страховку и полную пенсию. Если не считать угрозы глухоты, то у нас вполне недурные условия труда, — он сдвинул на затылок шлем с антифонами и вытер вспотевший лоб. — Верно, мы должны подавать заявление об увольнении за девяносто дней, но ведь мы знали об этом, когда подписывали контракт. Дороги должны катиться — они должны катиться, пока есть люди, желающие ездить на них. И еще, Сопи… — тут его прервал удар председательского молоточка. — Простите, я хотел сказать Брат Сопи — расскажите нам, насколько мы сильны, и что вы имели в виду, говоря о действиях? Все это чепуха! Чтобы затруднить работу дорог, ввергнуть в хаос всю систему коммуникаций, не обязательно быть механиком, достаточно идиота с пузырьком нитроглицерина. И мы вовсе не пуп земли. Конечно, наша работа важна для общества, но что бы мы делали без фермеров, металлургов, без множества людей других профессий?
Его перебил невысокий человек с желтоватой кожей и выпирающими зубами.
— Брат председатель, я хочу спросить брата Харви, — тут он повернулся к Харви и продолжил лукаво, — говорит он от имени Гильдии или только от своего имени? Может быть, он не верит в Гильдию? А может быть, — он смерил взглядом длинную фигуру Харви, — его подослали шпионить за нами?
Харви посмотрел на него, словно на мокрицу в тарелке.
— Сайкс, — сказал он, — если бы ты не был таким пигмеем, я заставил бы тебя подавиться своим собственным языком. Я помогал создавать нашу Гильдию, бастовал в шестьдесят шестом году, а где был ты? Среди скэбов?[46]
Председатель снова стукнул своим молоточком.
— Хватит, — сказал он. — Каждый, кто хоть немного знает историю Гильдии, подтвердит, что брат Харви — ваш до мозга костей. Давайте продолжать, — он остановился, облизнув губы. — Обычно мы не допускаем посторонних на наши собрания. Многие из нас терпеть не могут инженеров, наших начальников, но вот инженер которому чужды предрассудки его касты, может быть, потому, Что он сам из механиков. Мы с радостью послушаем его. Итак, я представляю вам мистера Шорти Ван Клика…
Его прервал ропот.
— Брата Ван Клика, первого заместителя Главного Инженера этого родтауна.[47]
— Спасибо, брат председатель, — гость бодро выступил вперед быстро оглядел толпу, словно ожидая одобрения, — спасибо, братья. Наш председатель прав: я гораздо лучше чувствую себя здесь, нежели среди инженеров, потому что к своей должности я шел из-под земли. Теперь о ваших требованиях, отвергнутых сенатской комиссией… Я могу говорить откровенно?
— Конечно, Шорти! Положись на нас!
— Вот и хорошо. Конечно, я не смогу сказать ничего нового, если не буду знать, что вы намерены делать. Дороги — величайшее сооружение наших дней, а вы — люди, заставляющие их катиться. Такое положение вещей предполагает, что ваши требования должны быть выслушаны, а ваши желания — исполнены. Считается, что ведущая сила нашего общества — политики. Помнится, однажды ночью я проснулся и подумал, почему механики не пытаются ничего изменить и…
— Мистер Гейнс, вас вызывает ваша жена.
— Хорошо, — он взял трубку и повернулся к экрану.