Дверь в лето

— Варвары! Имбецилы! Тупые болваны! Ваши умишки не в силах понять величайшего открытия всех времен. От вашего свинского невежества и Галилей в гробу перевернется. И у этого толстого болвана повернулся язык назваться медиком. Ему есть более подходящее название! А этот лысый коротышка… Вот в ы! С философским видом несете чепуху о жизни и о времени, судите о них в узких рамках своих понятий. Что вы о них знаете? Вас даже не научили отличать при случае правду от лжи, — он уже брызгал слюной. — Вы называетесь Академией Наук. Вы — сборище могильщиков, которые заняты только тем, что бальзамируют отжившие идеи предшественников.

Он перевел дух, взялся за углы кафедры и трахнул ею об пол. Репортеры вскочили на ноги. Председатель объявил перерыв.

К доктору Пинеро бросились из ложи прессы. Он упруго шел по проходу, улыбаясь и насвистывая какой-то мотивчик. От его агрессивности не осталось и следа. Вокруг него сгрудились репортеры.

— Как насчет интервью, док?..

— Скажите, что вы думаете о новой системе обучения?

— Каковы ваши взгляды на загробную жизнь?

— Док, снимите вашу шляпу, сейчас вылетит птичка. Поверните голову.

Он широко улыбался им.

— Подождите, ребята, не все разом. Я сам собирался позвать вас. Как насчет того, чтобы пойти ко мне?

Через несколько минут они уже расположились в грязной комнате Пинеро и закурили сигары.

Пинеро оглядел их и просиял.

— Что вам налить, ребята? Виски, скотч или бурбон? — он казался совершенно беззаботным. — Ну, ребята, что бы вы хотели узнать?

— Давайте по порядку, док. Вы в самом деле что-то изобрели?

— Изобрел, друг мой, изобрел.

— Расскажите нам об этом. Ведь в Академии вы, по существу, ничего не рассказали.

— Извольте, дорогие мои. Это мое изобретение. Я собираюсь делать из него деньги. Готовы вы рассказать об этом в газетах?

— Выкладывайте скорее, док, если хотите попасть в утренний выпуск. Что вы используете? Хрустальный шар?

— Не совсем. Хотите посмотреть на мой аппарат?

— Естественно. Где он у вас?

Пинеро повел репортеров в соседнюю комнату.

— Вот он, ребята.

Они увидели громоздкий аппарат, чем-то похожий на медицинскую рентгеновскую установку. Было видно, что аппарат работал на электричестве, на нем было несколько приборов со знакомыми символами, хотя нельзя было понять, зачем они здесь.

— Как он действует, док?

Пинеро сморщил губы в презрительной усмешке и немного помешкал.

— Вам всем, наверное, знаком трюизм, что жизнь имеет электрическую природу. Это не совсем верно, однако, это поможет вам понять мою идею. Часто говорят, что время — это четвертое измерение. Возможно, это так и есть, а возможно и нет. Об этом так много говорили, что фраза потеряла смысл и стала языковым штампом, которым пользуются одни болваны. Но я хочу показать вам это воочию.

Он подошел к одному из журналистов.

— Возьмем, к примеру, вас. Ваше имя, если я не ошибаюсь, Роджерс? Так вот, Роджерс, вы, как пространственно-временное явление, обладаете четырьмя измерениями. В вас футов шесть роста, дюймов двадцать в ширину и в толщину не более десяти дюймов. Во времени вы тоже обладаете протяженностью где-то с 1916 года. За это время вы прошли по оси времени до того момента, который мы называем Настоящим. На одном конце оси — младенец, пахнущий кислым молоком и пачкающий пеленки, на другом конце — старик, которому где-то около восьмидесяти лет. Представим это пространственно-временное явление, то есть Роджерса, как некую форму в виде человека, которая протянулась сквозь годы и находится одним концом в материнской утробе, а другим — в могиле. Сейчас она проползает мимо нас и, разрезая ее поперек, мы воспринимаем одно отдельное тело. Но это неверно. Это лишь физическая протяженность нашего червя, протянувшегося сквозь годы. Физически — эта протяженность представляет собой целое поколение, нечто вроде того, как виноградная лоза выбрасывает усы — эта форма порождает другие. Мы впадаем в ошибку, если будем рассматривать эту лозу как нечто отдельное и индивидуальное.

Он замолчал и посмотрел на окружающих. Один из газетчиков недоверчиво спросил:

— Все это великолепно, Пинеро, но все же, как вы это докажете?

Пинеро наградил его улыбкой.

— Терпение, мой друг. Помните, я говорил вам, что жизнь — это электричество. Теперь представим нашу червеобразную форму как проводник. Возможно, вы слышали, что связисты с помощью своих приборов могут точно указать место обрыва трансатлантического кабеля, не вытаскивая его на берег. То же делаю и я с нашим червяком. С помощью моего прибора я могу сказать, когда произойдет обрыв, когда наступит смерть. Или, если вам угодно, я могу произвести обратные измерения и назвать дату вашего рождения. Это убедительнее: уж ее-то вы знаете.

— Вот вы и попались, док, — усмехнулся газетчик. — Если все, что вы говорили о черве и лозе, верно, то вы не сможете назвать день рождения. Связь поколений — это цепь рождений. Ваш проводник достигает самого отдаленного предка.

Пинеро просиял.