Дверь в чужую жизнь

Тезис же о том, что искать человека в Москве бесполезно, безусловно, верен. И, как всякое правило, исключения его только подтверждают. Тимоша ехал в своем стареньком «Запорожце» в министерство, и это был честный путь именно туда, а не в баню или парикмахерскую. Он ехал по кольцу медленно, не нервничая у светофоров, ибо ничто его никуда не гнало. У Курского вокзала он сделал правый поворот, отметив про себя, что цветов в этом году меньше, чем обычно. К тому же все они почему-то, очень уж кроваво-малиновые (куда делись нежные, тускловатые цвета, куда?). Он не любит интенсивность ни в чем, не любит концентрацию… Все истинно прекрасное приглушено, разбавлено… Прекрасен англичанин Констебл… Прекрасны старые, потускневшие иконы… Хорош разбавленный вермут… Великолепна средняя Россия… Потому что она - средняя, пополамная. Сочась такой философией, Тимоша припарковался осторожно и мягко между двумя невообразимыми для нормального глаза цветами - ярко-оранжевым «Москвичом» и чернейшей дьявольски сверкающей «Волгой». «Кошмар! - подумал Тимоша. - Кошмар!» Он любовно похлопал по серенькому задку своей маленькой машинки и направился к вокзалу. Он хотел найти тот поезд, который, уходя из Москвы как можно позже, не прибывает в Сочи слишком уж рано. Пора заказывать себе билет. Тимоша шел по вокзалу, жалея всю эту распаренную толпу, не имеющую лица. Интересно, сколько здесь одновременно находится людей? Наверное, где-нибудь стоит ЭВМ, должна стоять, во всяком случае, чтобы подсчитать и точно знать, сколько нужно выбросить в вокзальное горло пирожков и мороженого, сколько воды дать в автоматы. Можно при помощи машины вычислить и среднего пассажира. Кто он - командированный? Отпускник? Миграционный тип? Или просто бездумный кочевник XX века? Кто, например, эта женщина в желтом платье, мечущаяся сразу между двумя кассами, - и там и там заняла очередь. Оборотистая, видать, тетка, раз усвоила законы больших чисел очереди. Что-то его задерживало здесь… Эта женщина дважды, чуть не задев его, прошла мимо туда-сюда, туда-сюда… Сначала она ему показалась представителем той самой средней части пассажирской массы, мыслями о которой он сейчас забавлялся. Но уже через секунду Тимоша понял, что остановил свой взгляд на ней совсем по другой причине и к поискам среднего пассажира эта причина отношения не имела. А так как женщина не была красавицей, не была одета прекрасно и модно, то отпадал еще один существенный стимул, из-за чего он мог бы затормозить возле этих касс…

«Я ее знаю? - спросил себя Тимоша. И ответил: - Не знаю». И все-таки, все-таки, все-таки… Надо посмотреть на нее внимательнее, и решительный Тимоша зашел так, чтобы видеть женщину в лицо. И узнал Катю. Узнал по этой потерянности, свидетелем которой был дважды: в Москве и Северске. У нее в экстремальных случаях глаза открываются широко-широко, будто она боится ослепнуть, сомкнув их, но, распахнутые до неестественной широты, они делаются столь же неестественно тусклыми, они не отражают света. Странные глаза. Больше он таких не встречал. Ни у кого и никогда.

– Ничего удивительного, - сказал Тимоша то ли себе, то ли людям, - это вокзал.

Когда Катя - в какой уж раз! - метнулась из одной очереди в другую, он остановил ее за руку.

– Здравствуйте, мадам! - Таким обращением Тимоша хотел определить характер будущего разговора - ироничный, необязательный, случайный. - Не поможет ли вам очень старый знакомый?

– Мне надо срочно, на самый ближайший поезд закомпостировать три билета! - ответила Катя и протянула Тимоше билеты так, как будто расстались они вчера и теперь встретились.

Почему он их взял? То ли голос Кати и эти неотсвечивающие глаза умоляли о помощи, то ли где-то глубоко-глубоко в душе поднялось и легонько застонало чувство сто раз заговариваемой и, казалось, заговоренной вины перед этой женщиной? Он взял билеты.

– Пожалуйста! - попросила Катя.

И Тимоша, округлив грудь и приняв вид человека, которому надо задать всего один маленький вопрос по давно решенному делу, ринулся к кассе.

– Минуточку! - говорил он людям. - Минуточку! Через пять минут он вынес из очереди три прокомпостированных билета.

– Поезд через три часа! - сказал он.

– Господи! Слава богу! - Она даже улыбнулась. И Тимоша вспомнил, какая у нее улыбка. Вообще она хорошо сохранилась на своем Севере, решил Тимоша, только у нее нейродермит. Плохо, что он на лице… У него лучше - на спине.

– Ну рассказывай! - потребовал он. - С кем на юга едешь? И почему такая нервность?

– Сейчас объясню, - ответила Катя. - Но давай на секунду сядем. Я просто должна сесть на секунду. - И она села на краешек лавки, и закрыла глаза, и замерла, но тут же открыла их снова, уже нормальные глаза, серые и отдающие свет. - Я дам тебе ключ, а ты его отнесешь по адресу. Хорошо? Скажешь, что мы уехали. Срочно…

– Объясни, - попросил Тимоша. - Объясни суть. Что такое ключ? Что такое адрес?

Через десять минут он знал все. Про Загорск. Ветрянку. Про квартиру по «известному адресу». Про двоих Катиных детей, оставленных сейчас там!