Дверь № 3

Мне очень не хотелось расставаться с этим домом, приятной компанией, вкусной едой. Напихав мне в рюкзак разной одежды, Джун и Свен со слезами на глазах проводили меня до пикапа. Объятия и прощальные слова, казалось, будут длиться бесконечно. Напоследок Джун шутливо шлепнула меня по заднице.

– Не потеряй свою индианку!

– Но не забывай про Аламо, – подмигнул Свен.

Он имел в виду неудачное сражение, причем, как всегда, ошибся, но я подумал совсем о другом. Аламогордо. Выбеленные солнцем безжизненные дюны, начало Конца, иг-рушки взрослых людей, пребывающих в первобытной уверенности, что враги находятся где-то вне их самих. И еще я подумал о мести, которая ждет впереди. Убить. Я должен ее убить.

29

Дорога шла через Финикс – странный призрачный город в центре пустыни. Дома, дома… и вдруг ничего, пустота. Лишь раскаленная безжизненная земля и красные горы на горизонте. Так продолжалось очень-очень долго, а потом я приехал в Лос-Анджелес. Он был, как всегда, прекрасен и в этот день на удивление почти без смога – утром прошел дождь. Мне повезло: час пик уже прошел, и я избежал уже вошедших в легенды чудовищных пробок. Пронесся стрелой по Голливудскому проспекту, посмотрел на прохожего, выгуливавшего своего пуделя в тележке из супермаркета… Воспоминания нахлынули сплошным потоком. Конференция психологов, на которой я был пару лет назад. Голубые бассейны, похожие с воздуха на цветы, разбросанные по коричневой земле, и белые фургоны чистильщиков, перелетающие как бабочки с одного цветка на другой. Безработные актеры, что делают себе рекламу в роли официантов. Мексиканцы на перекрестках у светофоров, продающие апельсины, бананы, папайи… Будущие рок-звезды, которые щеголяют черной кожей и блестящим металлом. Бездомные с пластиковыми мешками, ночующие под эстакадами, и роскошные «ягуары» тех, кто бегает по утрам в кроссовках за триста долларов. Буйный вихрь модернистской архитектуры, шикарные променады, где напоказ выставлены коллекции сказочно прекрасных тел. Слепящая аура солнца, которое круглый год озаряет сбывшиеся мечты тех, кому повезло, и надежды всех остальных.

Лос-Анджелес можно сравнить с наркотиком. Сначала он сбивает с толку, вызывает головокружение, а потом на тебя накатывает теплая волна блаженства, уносит за собой, и ты шатаешься по улицам с глупой улыбкой, восторженно озираясь по сторонам. Проходит день, другой… эйфория сменяется похмельем, и ты вдруг начинаешь ощущать какую-то фальшь, нереальность всего происходящего. Эти люди на самом деле не любят меня, говоришь ты себе, им нужно только одно – хорошие чаевые! И ты уже хочешь домой, хочешь покончить с этой сумасшедшей диснеевской гонкой… Домой! Туда, где люди убирают снег с дорожек, сами готовят себе еду и не выстраивают всю свою жизнь вокруг очередных новых впечатлений, прослушиваний и премьер. Холодное честолюбие этого города портит всю картину. Каждый здесь живет лишь ожиданием счастливого момента, когда судьба выдернет его из толпы и скажет: «Твоя очередь!» Говоря с тобой, здешние люди всегда думают о чем-то другом, смотрят тебе через плечо, высматривая что-то неведомое сквозь дымку удушливого смога.

Я проехал по Венис-бич, посмотрел выступление жонглера, послушал рэгтаймы в исполнении рыжего хиппи с миниатюрным пианино на колесиках, дал ему пятерку и спросил, не знает ли он, что такое «Лоуз на берегу» – точнее перевести слова Свена я не мог. Хиппи кивнул туда, где возвышалось нечто напоминающее гигантский плавучий док на сваях. Рядом мелькала вереница огней чертова колеса.

– Супер-отель, – прищелкнул языком музыкант. – Прямо вдоль пляжа, не ошибешься.

– Спасибо, – улыбнулся я.

– Будешь там жить? – спросил он, прищурившись и смерив меня взглядом.

– У меня там встреча. Лицо его разгладилось.

– А я уж было подумал, ты из богатых.

«Лоуз» действительно оказался современным отелем класса люкс. Он стоял неподалеку от пирса Санта-Моника в конце длинной набережной, на которой располагались разнообразные аттракционы. Я припарковался на подъездной аллее рядом с компанией «мерседесов» и «порше». Мальчишка-мексиканец в униформе неохотно взял ключи от потрепанного пикапа, швейцар в белой ливрее, поклонившись и приподняв цилиндр, распахнул передо мной дверь. Главный холл здесь был еще более впечатляющим, чем в «Хилтоне». Мраморный пол, стальные колонны, которые поднимались на высоту восьми этажей к модернизированным готическим сводам стеклянного потолка. Розово-зеленая гамма, звуки арфы откуда-то сверху, пальмы, цветы и фонтаны с золотыми рыбками. Постояльцы как на подбор щеголяли в белоснежных пляжных костюмах с вышитым готическим «L» – символом отеля, и мне было крайне неуютно в пропотевшей футболке и черных джинсах.

– Мое имя Доннелли, – представился я портье. – Меня должен ждать мистер Лоуи. Он не оставлял сообщения?

Девушка за стойкой просияла, словно получила королевские чаевые.

– О да, разумеется! Добро пожаловать, мистер Б.! Ваш номер ждет вас.

Она позвонила в колокольчик, подзывая коридорного. Публика стала оборачиваться, интересуясь вновь прибывшим. Я смутился.