Двенадцать несогласных

«Провал, – подумал Ермолин не без гордости за страну. – Черт, как же круто они охраняют эти ядерные объекты, если стоило только сойти с поезда в Нижнем, как тебя уже и вычислили». Он поднял глаза. Человек, стоявший над ним, выглядел как типичный агент спецслужб, притворяющийся типичным журналистом: клетчатый пиджак, придурковатая улыбка, нос сливой… Просто по привычке не сдаваться Ермолин принялся плести ему легенду про то, что они, дескать, туристическая компания, разрабатывающая лыжный маршрут по местам, связанным со святым Серафимом Саровским…

– Да-да! Серафим Саровский! – журналист замахал руками. – Надо! Надо! Я давно занимаюсь. Там, правда, Арзамас-16 и никого не пускают, но можно от Дивеевского монастыря…

Этот человек оказался никакой не спецслужбой, а действительно журналистом, да еще и краеведом. Ермолину было даже стыдно, что этот Смирнов вместо работы сидит с ним в архивах и раскладывает перед ним дореволюционные карты, на которых подробнейшим образом изображены все окрестности города Саров и сам город, в середине двадцатого века переименованный в Арзамас-16 и с географических карт исчезнувший.

Помощь краеведа была бесценна. Пользуясь дореволюционными картами, группа Ермолина совершила несколько лыжных вылазок, изучила местность и нашла незащищенную лазейку в закрытый ядерный город. На встрече с командованием Ермолин сказал:

– Мы пройдем подо льдом реки. Там есть маленькая речка. Зимой ее никто не охраняет, и мы в водолазном снаряжении пройдем подо льдом.

Ему было даже обидно, что цех, где куется ядерный щит страны, так легко достижим для семи диверсантов и одного краеведа. Учебная операция считалась завершенной, но генерал сказал:

– Майор, а ты можешь взять периметр в лоб?

– Охраняемый периметр секретного города в лоб? – Ермолин улыбнулся.

– Ну да, игру мы выиграли, мужикам в душу наплевали, – генерал имел в виду охрану Арзамаса-16. – Надо дать им хоть чтоб они тебя поймали, майор. Можешь в лоб?

– Могу. – Ермолину стало грустно. – Он подумал, что действительно может просто пройти через все секреты и заслоны. – Мне только понадобится трехметровый шест и шесть метров веревки.

В назначенное командованием время группа Ермолина совершила двадцатичетырехкилометровый лыжный бросок и обошла в лесу четыре пикета – кто-то из бойцов в пикете курил, кто-то разговаривал, пару раз бойцы, поднятые по тревоге, пробегали прямо над головой у Ермолина, затаившегося в снегу. При помощи шеста и веревки группа Ермолина обошла все ловушки и секреты – датчики были загрублены, чтобы не включалась тревога всякий раз, когда мимо пролетает птица, заградительный периметр построен был кое-как или во время его ремонта воровались строительные материалы.

В три часа ночи группа Ермолина стояла перед воротами секретного цеха, где делались ядерные боеголовки, и никто группу не задержал. Россия со всей своей ядерной мощью не просто проиграла семерым диверсантам, а проиграла вчистую. Кто-то из спецназовцев пнул ногой один из секретных датчиков, чтобы привлечь наконец внимание караула. Завыла тревога, со всех сторон к воротам бросились бойцы с собаками. Собаку, которая добежала до него первой, Ермолин взял за ошейник и погладил по голове. Мальчишке-солдату, который первым наставил на Ермолина автомат, майор сказал:

– Повезло тебе, боец. В отпуск поедешь. Диверсанта поймал.

Было обидно и тошно. Несмотря на то, что «Вымпел» выиграл эти учения. Несмотря на то, что на разборе какой-то интендант краснел и оправдывался за недопоставку колючей проволоки для ограждений. Ермолин чувствовал, что перегорел, как лампочка. Давно уже начал перегорать. Еще на Кавказе, когда надо было охотиться по горам на людей, давеча считавшихся соотечественниками, когда боевые товарищи погибали неизвестно за что. Но в тот раз он сдержался и не написал рапорта об отставке.

Не сдержался позже. В октябре 1993-го, после штурма Белого дома. Политическое противостояние между президентом и парламентом перешло тогда в противостояние военное. На улицах Москвы стреляли. Президент Ельцин вызвал в Кремль начальника «Вымпела» генерала Герасимова, чтобы приказать ему штурм. Президент так выпучивал глаза, произнося слово «штурм», что Герасимов понимал: от него ждут крови, от него ждут, что «Вымпел» в мелкий винегрет покрошит всех защитников Белого дома, которых Ельцин считал мятежниками.

– Товарищ президент, сил маловато, – пытался генерал увильнуть от палаческой миссии.

Но президент не слушал. Он махал в воздухе руками и выкрикивал слова: «авиация», «артиллерия», «кольцевой охват». Герасимов подумал, что если «Вымпел» не будет штурмовать Белый дом, то вызовут десантников, и вот они-то уж точно покрошат всех депутатов Верховного Совета в мелкий винегрет.

«Вымпел» был поднят по тревоге, в то время как майор Ермолин сидел один дома с сыном в Балашихе. Жена куда-то уехала. Ермолин позвонил теще, но выяснилось, что она не может добраться к нему в Балашиху через Москву, забитую военной техникой и парализованную комендантским часом. Пришлось взять сына с собой на базу.