Двенадцать башен

Лето было в самом разгаре. Жара стояла невыносимая. Даже беседки и павильоны не спасали от палящего солнца. И только в высокой башне, с трех сторон окруженной прудом, где плавали лотосы, было прохладно. Зеленые акации и плакучие ивы на берегу давали густую тень. Солнце сюда почти не проникало». В древности кто-то изрек: «Летом невозможно подниматься на башню». Но башня, о которой здесь идет речь, словно была создана для летнего зноя. Не случайно хозяин дома, господин Чжань, дал ей название «Башня Летней услады», и оно было начертано на деревянной таблице у входа.

Девушке давно приглянулся этот чудесный уголок, и она попросила у отца дозволения жить в башне. Здесь находилась ее спальня и две комнаты для занятий. Девушка и спала в башне, и ела, редко спускалась вниз.

И вот однажды, почувствовав усталость, Сяньсянь пошла в спальню отдохнуть. Ее ученицы-подруги, к слову сказать, весьма шаловливые, очень обрадовались, что их оставили в покое, и тут же побежали к воде нарвать лотосов. Но как их сорвешь, если нет поблизости лодки? Тут одна из девушек предложила:

— Давайте разденемся и залезем в воду! Нас никто не увидит, ведь здесь никогда не бывает мужчин. Нарвем цветов, к тому же в такую жару неплохо освежиться в прохладной воде! Согласны?

Девушки надели самую легкую одежду, но даже ее хотелось сбросить. Тут одной из девушек пришла в голову мысль о том, как красиво будут сочетаться в зеленоватой воде пунцовые цветы с их телами. Другая девушка предложила раздеться всем одновременно, чтобы никому не было стыдно и никто ни над кем не смеялся. Они разом освободились от одежд и предстали друг перед другом, как те, кто участвовал в «торжественных встречах в Линьтуне» [122]. «Семь государей хвастаются своими драгоценностями», — так можно было назвать эту прелестную картину. Девушки смотрели друг на друга и заливались веселым смехом. Вдоволь насмеявшись, они бросились в воду и принялись резвиться, совсем забыв, что собирались рвать цветы. Одна пыталась поймать рыбку, вторая ныряла, вызывая зависть у подружек, третья играла с жемчужинками воды, которые перекатывались по поверхности листа, четвертая пыталась слизнуть росинку с цветка лотоса. Взявшись за руки, они то прижимались друг к другу и друг друга гладили, а то разбегались в разные стороны, изображая ревность.

Их звонкие голоса разбудили Сяньсянь. С удивлением заметив, что девушек в комнате нет, она поднялась с ложа и вышла наружу. И что же она увидела? Ее легкомысленные ученицы, совершенно голые, резвились в воде, весело смеясь. При виде учительницы они застыли от ужаса. Что делать? Вылезти на берег или окунуться поглубже в воду? И так плохо, и этак нехорошо. Сяньсянь решила их пока не ругать, чтобы не вызывать досужих разговоров, и, сделав вид, будто ничего не заметила, вернулась в башню. Девушки вылезли на берег и быстро оделись. Тогда Сяньсянь позвала их к себе и велела встать на колени.

— Не пристало девицам быть такими бесстыжими! — принялась она отчитывать провинившихся. — И если вы сейчас совершили столь безобразный поступок, то неизвестно, что можете натворить в будущем!

— Ах, госпожа, хозяин так строг, что в дом не проберется ни один мужчина, — оправдывались девушки. — Вот почему мы рискнули искупаться. Простите нас, госпожа! Ведь это первая наша провинность!

Но Сяньсянь не простила девушек. Она сурово наказала зачинщицу, ее избили до крови, остальных тоже побили, правда, не так жестоко. Бедняжки так кричали, что услышал господин Чжань. Он послал слугу узнать, что происходит, и, когда слуга доложил, велел не щадить виновных. А дочь в душе похвалил за строгость.

Через несколько дней в доме Чжаня появились сваха и сват. Они предложили в женихи юношу из старого Уцзюньского рода но фамилии Цюй, по имени Цзи, второе его имя было Цзижэнь. В свое время он выдержал первые экзамены на ученую степень, а теперь должен был пройти вторые экзамены. Цюй послал богатые дары и просил сватов заодно передать, что хотел бы стать учеником господина Чжаня [123]. Кто-то из домашних немедленно сообщил об этом Сяньсянь. Господин Цюй — мужчина весьма представительный и, по всей видимости, принадлежит к числу «ветротекучих талантов». Почтенный Чжань согласился взять Цюя под свое покровительство, что же касается брака, ответ дал весьма уклончивый.

— Ничего определенного пока сказать не могу, — заявил он, — возможно, мои сыновья, — они сейчас находятся в столице, — уже с кем-то договорились о помолвке. К тому же следует подождать результатов осенних экзаменов. Когда вывесят экзаменационный щит, тогда и поговорим!

Было совершенно ясно, что именитый чиновник не собирается второпях брать в дом зятя в «белом платье».

Надо сказать, что Цюй Цзижэнь был весьма высокого мнения о своих талантах, считая, что он первый из лучших. А потому Чжаню он сказал так:

— Брак с вашей дочерью — для меня дело решенное. Не все ли равно, днем раньше или позднее. Пожалуйста, передайте через сватов низкий поклон вашей дочери. Пусть она будет счастлива и спокойна. Скажите ей, что она непременно станет моей супругой.