"Две жизни" (ч. I, т.1-2)

— О том, что вы похитили эту вещь, сказал мне её владелец. А что касается ареста, то большая часть вашей бесчестной шайки сейчас уже изловлена и главари её бегут из Константинополя. Самый же главный из них — вы — не только ногами передвигать, но и разогнуться не может как следует.

Браццано из багрового сделался белым, потом снова то багровел, то белел от видимых усилий встать, но всё равно сидел, как приклеенный, наклонившись к столу и дико вращая головой, которая одна ему ещё повиновалась.

— Вот финал вашей преступной жизни, — продолжал сэр Уоми. — Вы втёрлись в прекрасную, дружную, честную семью. Чудесной чистоты женщину, Елену Дмитриевну, вы погружали день за днём в подлый гипноз. Пользуясь её робостью и добротой, вы превратили её в сварливое, отравляющее жизнь всей семье, капризное существо. Вы развратили её младшего сына, заманив его в сети дружбы, и сделали из них обоих себе прислужников.

Вам было дано Анандой три дня на размышления. Вы ещё могли выбраться из ада своих страстей, а иначе и нельзя назвать вашу разнузданную жизнь.

Вы пленились красотой женщины и решили заманить её в любовные сети, вызвав на бой всё чистое и светлое, что защищает её. Мы пришли сюда по вашему призыву. И теперь доказываем вам, чего стоит власть, приносимая злом, обманом, воровством, убийством, которой вы так добивались.

Вам сказали правду. Всё то, что было дано вами Елене Дмитриевне, — как талисманы ваших знаний и власти, — всё вздор, уничтожаемый истинным светлым знанием. Как дым разлетелся ваш суеверный наговорный вздор, оказавшийся вдобавок медью вместо золота.

Вы уверяли Леонида, что феска его ни в каком огне сгореть не может, что его чёрные жемчужина и бриллиант — вещи вечности.

— И сейчас утверждаю это, — прокричал Браццано, нагло перебивая сэра Уоми.

— Хотите испытать силу ваших знаний? — спросил сэр Уоми. — Хоть сию минуту, — раздувая ноздри, с видом бешеного быка орал Браццано.

— Левушка, сними феску с головы Леонида, а вы, капитан, снимите с его левой руки кольцо и положите всё ну хотя бы на эту серебряную тарелку, — сказал сэр Уоми, подавая мне через стол большое серебряное блюдо, с которого он снял высокий хрустальный кувшин.

Пока мы с капитаном обходили длинный стол, чтобы подобраться к любимчику Леониду, спутник Браццано, уже давно нетерпеливо ёрзавший на своём стуле, тихо говорил ему:

— Оставьте, уйдём отсюда; не надо никаких испытаний. Ведь вы опять почти согнулись.

— Замолчите или я сейчас пристрелю вас, — зарычал Браццано в ответ.

Я подошёл к Леониду, имя которого я узнал только сейчас, снял феску безо всякого труда и положил её на блюдо.

Казалось, это очень удивило Браццано; он как будто ожидал, что феску будет не снять с головы юноши. Я вспомнил, как напялил на меня Флорентиец шапку дервиша, которую я действительно не мог снять, и поневоле засмеялся. Мой смех лишил Браццано остатков самообладания. — Посмотрим, засмеетесь ли вы через час, — прошипел он мне.

Капитан что-то долго не мог снять кольцо. Но сэр Уоми, перегнувшись, посмотрел пристально на Леонида, — и кольцо в тот же миг лежало рядом с феской.

По указанию сэра Уоми я поставил блюдо в широкий восточный камин. Он встал, обсыпал вещи уже знакомым мне порошком и поджёг.

Вспыхнуло большое, яркое пламя. Будто не одна маленькая феска горела, а целый сноп соломы. Смрад, но не от горелой материи, а точно запах падали, заставил всех зажать носы платками. Раздались два небольших взрыва, и пламя сразу погасло. Я распахнул по указанию И. окно. Через некоторое время воздух очистился, и я подал сэру Уоми блюдо, которое он велел мне отнести Браццано, что я и исполнил, поставив блюдо перед ним на стол.

Вернувшись на место, я полюбопытствовал, почему капитан так долго не мог снять кольцо. Он ответил, что если бы не повелительный взгляд сэра Уоми, он и вовсе бы его не снял. Глаза злодея Браццано жгли ему руки, как огонь; да и кольцо сидело на пальце Леонида, точно его приклеили вечным клеем.

На блюде перед Браццано лежали жалкий, скрюченный кусочек меди, осколки чёрного стекла и бесцветный камень, похожий на кусок гранёного стекла. Фески не было и помину, если не считать горсти чёрной золы.

— Уйдёмте, прошу вас, Браццано; или хотя бы отпустите меня, чтобы я мог привести помощь, — умолял приятель.

— Вы попросту глупец. Не видите разве, что всё это шарлатанство? Что могут сделать эти шантажисты против моего амулета? — заорал Браццано, вытаскивая дрожащей рукой из жилетного кармана треугольник из золота, в котором сверкал огромный чёрный бриллиант.

По лицу сэра Уоми точно прошла молния. Снова его глаза стали ярко-фиолетовыми.

— Не желаете ли испытать силу вот этого талисмана? — спросил Браццано сэра Уоми, держа в руках дивный камень, сверкавший, точно молнии, в огне ламп и свечей.