Две твердыни

— Не туда! Туда нельзя! — зашипел Голлум, но звук, вырвавшийся у него из-за зубов, разодрал тишину так пронзительно, что Голлум сам перепугался и припал к земле.

— Остановитесь, хозяин! — шепнул Сэм на ухо Фродо. — Вернитесь! Туда нельзя! Голлум говорит, что нельзя. На этот раз я с ним согласен.

Фродо провел рукой по лбу, пытаясь не смотреть на крепость в скалах. Светящаяся верхушка башни околдовывала его, и хоббиту пришлось изо всех сил бороться с безумным желанием, увлекавшим его на светлую дорогу к воротам. Наконец он пересилил себя, повернулся, хотя при этом Кольцо страшной тяжестью натянуло цепочку у него на шее. Глаза, когда он оторвал их от башни, заболели, и ему показалось, что он ненадолго ослеп — такая тьма стояла вокруг.

Голлум, извивавшийся на земле, как ужаленный зверек, пополз в темень. Сэм, поддерживая и подталкивая шатающегося Фродо, как мог, поспешил за ним. Недалеко от берега ручья в каменной стене над дорогой открывалась расщелина. Через нее они выбрались на узкую тропу, которая поначалу так же слабо мерцала, как главная дорога, но потом, когда отошла подальше от цветов с трупным запахом, погасла и потемнела и вилась, как обычная тропка, в гору, на северный склон долины.

По этой тропке хоббиты шли, взявшись за руки, чтобы не потеряться во тьме, не видя даже Голлума, который все забегал вперед и только время от времени оборачивался, чтобы их позвать, тогда они видели его белесые выпуклые глаза, в которых светились бледно-зеленые огоньки — то ли отсвет Моргула, то ли внутренний, разбуженный им, огонь. Фродо и Сэм все время чувствовали близость трупного света и следящий взгляд пустых окон-глазниц, и оба часто в страхе оглядывались назад через плечо, каждый раз с трудом переводя взгляд снова на тропу, проверяя, не сошли ли они с нее в темноте. Передвигались медленно. Когда поднялись выше, куда не достигал мертвящий туман, вздохнули свободнее и почувствовали, что в голове немного проясняется. Но устали они так, будто всю ночь шли с большим камнем за спиной или плыли против мощного течения. Двигаться дальше без привала сил не было.

Фродо присел на первый попавшийся камень.

Они были на голой верхушке небольшой скалы. Перед ними сбоку темнел овраг, тропка цеплялась за самый его край над обрывом, дальше она поднималась прямо по южной стороне ближайшей горы и исчезала где-то высоко в сплошной темноте.

— Мне надо передохнуть, Сэм, дружок, — прошептал Фродо. — Оно такое тяжелое, невозможно тяжелое, Сэм. Боюсь, что скоро я его совсем не смогу нести. Отдохну, потом попробуем идти вон туда!

И он показал рукой на крутую тропку.

— Тс-сс, тс-с! — зашипел Голлум, возвращаясь к хоббитам.

Он прижал палец к губам, мотал головой, без слов понуждая их спешить, хватая Фродо за рукав, тянул вперед и указывал на дорогу, но хоббит не трогался с места.

— Не могу! — говорил он. — Еще не могу!

Его давила усталость, и не только усталость. Он обессилел телом и духом, как под властью чар.

— Мне надо отдохнуть.

При этих его словах Голлума охватил такой страх, что он перестал шипеть и, заслоняя рот рукой, отчетливо проговорил:

— Не здесь. Здесь нельзя. Глаза видят. Они придут на мост и всех увидят. Надо лезть, лезьте вверх, скорей!

— Вставайте, хозяин, — сказал Сэм. — Он опять прав. Здесь оставаться нельзя.

— Хорошо, — ответил Фродо, словно сквозь сон. — Сейчас попробую.

И с усилием поднялся с камня.

Но было уже поздно. Почти в тот же момент скала задрожала и закачалась под ними. Мощный грохот родился в глубине земли и прокатился эхом по горам. Небо на востоке разорвала большая алая молния, осветив низкие тучи багровым светом. Над Долиной Теней, над тусклым и холодным трупным свечением молния показалась невыносимо яркой. Мгновение черные зубцы гор и башен казались зазубренным ножом, врезающимся в кровавое небо. Потом над плато Горгорот с оглушительным треском ударил гром.

Твердыня Минас Моргул ответила.

С ее стен и из башен выстрелили в тучи синие молнии и раздвоенные языки лилового пламени. Земля застонала, из-за стен крепости взлетел Крик. Смешанный с резкими высокими голосами стервятников, диким ржанием коней, ошалевших от ярости и страха, этот Крик разрывал уши, нарастал с каждой минутой и вздымался до пронзительной ноты, недоступной голосу смертных. Хоббиты упали на землю, заткнув уши руками.

Страшный крик, окончившись протяжным воем, наконец смолк. Фродо медленно приподнял голову. С другой стороны долины, почти на уровне его глаз, там, где поднимались стены зловещего замка, странно светящаяся челюсть ворот была распахнута и ощерена, как зубастая пасть. Из ворот выходило войско.

Шли черные отряды, мрачные, как ночь. На фоне серых луговин и мерцающей дороги Фродо различал черные силуэты, многочисленными шеренгами беззвучно шагающие по дороге. Казалось, что их строй никогда не кончится. Перед пехотой так же без звука скакал большой отряд конных призраков в боевом порядке, во главе которого ехал высокий всадник, весь в черном, только на прикрытой капюшоном плаща голове зловеще отсвечивал шлем с короной. Он уже подъехал к мосту.