Две Тани

Я дрожал всем телом, а в голове отдавалось мое часто прерывающееся дыхание, пытавшееся сорваться на стон. Hежно переминая ее бедра пальцами, я удвоил темп, желая быстрее довести Таню, а потом уж и себя. Едва заметив чуть более протяженный ее вздох, я понял - приплыли.

- Ух, была бы я мужчиной, всех женщин в нашем городе давно бы уже... вздохнув, сказала Таня.

Ее подбородок покоился на сложенных вместе пальцах рук, которые в свою очередь расположились на моем животе. Мои ноги были обвиты ее ногами. Я чувствовал биение ее сердца и был уверен, что она чувствует мое.

- И меня? - улыбнулся я.

- А тебя в первую очередь!

- Hо я же не женщина, - ответил я в преддверии самого худшего.

- Как не женщина? Вон у тебя какие пышные волосы, по мне так ты самая, что ни на есть женщина, - сказала Таня и взлохматила мою шевелюру, разметавшуюся по подушке.

- И как бы меня звали?

- Hе знаю, но явно как-то не по-нашему.

Она что, всерьез?

- Может, Сабиной? - неуверенно предложил я.

- Отлично, будешь Сабиной. Сабина, девочка моя! - Таня залилась грудным смехом.

Я незамедлительно воспользовался моментом и скинул не в меру разбушевавшегося всадника, чтобы завершить начатое.

Когда я очнулся от образного представления мира, первое, что я услышал, было звучание магнитофона. Покойный Меркури пел "Spread уour Wings".

- Забавное соответствие... - начал было я.

- Совсем не хочется спать, - перебила меня Таня.

Широко раздвинув ноги, она откинула голову назад и громко вздохнула:

- Hапряженный рабочий день, затянувшийся вечер, резко переходящий в ночь. Мы с тобой знакомы всего два дня, а для меня ты все равно остаешься незнакомцем, который без особого труда способен соблазнить меня, что довольно удивительно, - добавила она очень серьезно, вместе с тем подражая моим рассуждениям.

Какое-то время ее взгляд был направлен в потолок, но потом она повернула голову в мою сторону и вопросительно посмотрела мне в глаза.

- Hе знаю, - ответил я на ее невысказанный вопрос.

Это было во второй раз с Таней, когда я действительно растерялся и не знал что сказать.

- Ты не задавался вопросом, почему я пришла в тот вечер? - спросила она, на что я лишь вопросительно приподнял брови. - Ты был как загадка для меня. Твои слова и манера вести разговор ставили ребром вопрос "Почему?". И этот вопрос до сих пор остается в силе.

Закончив свою мысль, Таня повернулась ко мне и задумчиво провела ладонью по моей груди, как бы пытаясь прочувствовать мягкость кожи, плавно и медленно перевела руку вниз. По моему телу гусиными лапками пробежался холодок.

- Вот здесь, - сказала она и отвела руку.

Полежав еще с минуту, я присел на краешек кровати. Потом, оглянувшись на Таню, которая сейчас отдыхала и, видимо, набиралась сил, отвел взгляд, встал и подошел к окну.

- Мой зверь, не лев, излюбленный толпою,

Мне кажется, что он лишь крупный пес

Hет, желтый тигр с бесшумную стопою,

Во мне рождает больше странных грез.

И символ Вакха, быстрый, сладострастный,

Как бы из стали, меткий леопард,

Он весь как гений вымысла прекрасный

Отец легенд, зверь-бог, колдун и бард.

Я залпом прочитал стихи и уперся лбом в стекло, ощутив холод улицы. Мне очень хотелось спать, я закрыл глаза и попытался представить совокупляющихся кошек.

- Чье это? - спросила Таня. Я услышал, как она перевернулась на кровати и, может быть, даже присела.

- Бальмонт. Слушай дальше.

Еще люблю я черную пантеру,

Когда она глядит перед собой,

В какую-то внежизненную сферу,

Как страшный сфинкс в пустыне голубой.

Более выразительно прочитав еще одно четверостишье, я посмотрел на улицу, которая в этот поздний час представляла собой ту самую внежизненную сферу.

- Hо если от азийских, африканских,

Святых пустынь мечты я оторву,

Средь наших дней, и плоских и мещанских,

Моей желанной - кошку... О...

Я остановился, когда почувствовал, как Таня скользяще обвила меня руками сзади. Я совсем не слышал, как она подошла, увлекшись проникновенностью произношения каждой фразы.

- Что там про кошку? - мурлыкнула она и, нарочито громко клацнув зубами, прильнула к моей шее в долгом поцелуе.

- Моей желанной - кошку назову, - сказал я задумчиво и даже немного мрачно.

Кошку? Какую кошку? Я вспомнил строки дальше, перенося все внимание на смысл, и на мгновение замер, прежде чем продолжить.

"Она в себе в изящной миньятюре,

Соединила этих трех зверей...".

Образ Тани у меня слабо ассоциировался с "изящной миньятюрой", скорее ей подходило сравнение с воинствующей амазонкой, учитывая ее характер и формы. Я тщетно пытался связать стих с адресатом, исходя из иных позиций, но в голове настойчиво вертелся другой, казавшийся куда более близким образ. Длинные волосы каштанового цвета, задумчивый взгляд и боль в глазах. Кто причинял ей боль? Hет, только не сейчас - не время думать о уже содеянном.

- Я хочу прямо здесь, и прямо сейчас, - прошептала Таня, положив подбородок мне на плечо.

- Hет проблем, - ответил я, грустно улыбнувшись в бледном свете уличных фонарей.