Две стороны неба

Зеленые глаза Гедды потемнели, словно вобрали в себя черную пустоту.

- А как ты думаешь, Роберт?

- Да что это с вами со всеми? Леннокс, Энди, ты! Это все твои дурацкие пропагандистские книжки!

В лице Гедды произошла неуловимая перемена. Будто выключили освещение и лицо стало просто белым.

- А почему ты считаешь, что все, что тебе говорили о свирепом коммунизме, и что написано в тех книгах, которые читал ты, - она сделала ударение на "ты", - не пропаганда? А тебе не приходило в голову, что это и есть пропаганда, притом злобная, и ею занимаются те, кто в новом мире места себе не нашел или кого этот мир просто не может принять?.. Учись водить бот, Роберт, - неожиданно закончила Гедда. - Я тебя прошу.

Она заглянула в его растерянные глаза, слегка улыбнулась серьезной улыбкой и ушла.

Роберт даже не пытался разобраться в своих мыслях, предоставив им полную возможность беспорядочно кружиться в мозгу. Наконец суета мыслей утомила его и, так ничего и не решив, он побрел в свою каморку, чувствуя себя измотанным, как после просмотра трех боевиков подряд.

Еще не доходя до винтовой лестницы, ведущей на его ярус, он понял, что хочет идти не к себе, а в совсем другое место. И он не стал подниматься по лестнице, а пошел дальше, мимо каморок и подсобных помещений.

Голос О'Рэйли застал его почти в конце пути. Он невольно остановился и поднял лицо к невидимому динамику.

"Братья! - звучным голосом, в котором гремели похоронные колокола, вещал О'Рэйли. - Сегодня неумолимая смерть унесла от нас всеми любимую Вирджинию Грэхем. Ее чистая душа воспарила к богу, покинув нас, скорбящих о невосполнимой утрате. - О'Рэйли замолчал, а потом сказал другим тоном: Попрошу всех собраться завтра в десять в Круглом зале для обсуждения наших насущных вопросов".

О'Рэйли умолк. Из динамика донесся невнятный голос Каталинского, сказавшего с пьяным сожалением: "Такая девка-а!" - раздался звонкий щелчок и все стихло.

"Господи, нам скоро просто не хватит этих стальных ящиков!.." подумал Роберт.

Он достиг цели своего пути - каморки Софи - и остановился. В дверь стучал Антоневич. Он был всецело поглощен дверью и не заметил Роберта.

- Открой, Софи! - очевидно, не в первый раз безнадежно сказал Антоневич и подождал. - Открой, умоляю! Слышишь, у-мо-ля-ю! - в его голосе зазвучали жалобные нотки. - Молоденького ведь нет у тебя, я же знаю. Видели же его в коридоре. Открой, сука! - заорал он вдруг, изо всех сил осыпая дверь ударами. - Выломаю к черту!

Роберт шагнул к нему и молча оттолкнул от двери. Антоневич быстро повернулся и злобно нахохлился.

- А, ты опять здесь, гаденыш! - зашипел он, сжимая кулаки. - Опять мешаешь! Ни себе, ни другим?

Он неожиданно почти без замаха ударил Роберта в лицо. Роберт покачнулся, но устоял на ногах. Антоневич был чуть ли не в полтора раза выше, длиннорук и к тому же взбешен. Роберт отступил к стене и полез в карман за пистолетом. Теперь он все время носил пистолет.

Антоневич растерянно опустил руки и замер, с испугом глядя на пистолет.

- Иди отсюда! - сказал Роберт сквозь зубы. - Давай, Длинный!

Антоневич, не сводя глаз с пистолета, неуверенно попятился, быстро повернулся спиной, побежал, покачиваясь, и крикнул издали, из-за изгиба коридора:

- Я тебе это припомню, гаденыш!

Роберт спрятал пистолет.

- Роберт!

Софи открыла дверь и глядела на него испуганными заплаканными глазами. Она была в коротком халате, разрисованном яркими разноцветными спиралями. На ее лице не осталось никаких следов косметики и Роберт с удивлением отметил, что от этого Софи только похорошела, несмотря на припухшие глаза.

- У тебя кровь!

"У, Длинный! - Роберт осторожно потрогал разбитые губы. - До чего же костлявый кулак!"

- К тебе можно?

- Входи.

Софи отошла от двери и устало села на кровать. Роберт огляделся - все то же самое, что и у него, только намного больше порядка - и опустился в кресло.

- На, вытри! - Софи бросила ему полотенце, подождала, пока он кончит осторожно возить им по разбитым губам. - Ты что, Роберт?

Роберт пожал плечами.

- Так...

Губы Софи задрожали. Она упала головой на подушку и заплакала, и ее волосы черной волной потекли по плечам.

- Ко мне никто... так...

Роберт растерянно молчал. Наконец Софи затихла, только изредка порывисто вздыхала, совсем как ребенок.

Они расстались совсем недавно - Софи пошла к себе, а Роберт в обсерваторию, - но ему казалось, что прошло уже очень много времени с тех пор, как Софи рыдала в темном кинозале.

Софи подняла мокрое лицо и заглянула в овальное зеркало, висевшее на стене у изголовья.

- Ох, какая я страшная! - горько сказала она, отводя рукой упавшие на лоб волосы.

Роберт мягко улыбнулся, любуясь ею.

- Ты красивая, Софи.

- А-а!

Софи махнула рукой и покачнулась, и Роберт только сейчас заметил, что она все еще пьяна.

- Ты опять ходила в бар?

Он сказал эти слова и сразу пожалел об этом, потому что совался туда, куда его не просили, и Софи должна была ответить грубостью. Но Софи молча кивнула, достала из-под подушки скомканный платок и вытерла глаза.