Две Розы

– Он врет, судья! – крикнула со своего места Белл. – Он назвал меня грязной, дешевой шлюхой. Билли это слышал.

– Но она в самом деле шлюха, – стал оправдываться Лайонел.

– Благодарю вас, Белл, – с улыбкой сказал Харрисон. – Теперь у нас возникла еще одна проблема, ваша честь. Похоже, мы и парни с Юга говорим на разных языках. Лайонел, может быть, для вас слово «хорошо» означает то же самое, что «отвратительно»? А что вы думаете о других женщинах города? Например, о Мэри Роуз?

– Она дрянь, потому что живет с черномазым.

Харрисону очень захотелось ударить сукиного сына, но он стремился уничтожить его иным способом.

– Харрисон, в чем дело? Почему вы расспрашиваете его о жителях города? – поинтересовался Бернс.

– Ответы свидетеля дают представление о его характере, судья, – пояснил Харрисон. – Когда человек утверждает, что говорит правду, я должен выяснить, насколько я могу ему верить.

Бернс кивнул.

– А что вы думаете о Кэтрин Моррисон? – продолжил Макдональд. – Что вы сказали о ней Дули, Генри и Гоусту?

– Я не помню.

– Ну что ж, зато я помню. По моей просьбе Генри записал ваши слова и поставил под бумагой свою подпись, удостоверяя ваши высказывания. Если будет нужно, мы вызовем его сюда и попросим рассказать, как было дело. – Харрисон подошел к столу и взял лист бумаги. – Лайонел назвал Кэтрин сучкой и шлюхой, заявив, что, по его мнению, она переспала с большинством мужского населения Блю-Белл. Мало того, он сказал Генри, что им следует объединиться с Белл и работать на пару. Он прошелся по матери Кэтрин, но я не собираюсь повторять эти гнусности. Если хотите, можете ознакомиться с тем, что он говорил.

Судья углубился в чтение. Макдональд старательно избегал смотреть на Джона Моррисона, Он подошел к своему столу, собрал еще четыре подписанных листа и, когда Бернс закончил чтение, вручил их старшему присяжных. После этого он снова повернулся к Лайонелу:

– Итак, все ясно. Вы всех нас презираете, не так ли, Лайонел? Наверное, мы недостаточно культурные, по вашим южным меркам. Всю прошедшую неделю вы насмехались над нами, и вас слышала половина города.

Лайонел выпрямился на стуле и зло уставился на Харрисона.

– Ну а если и так? Эту неделю мне пришлось жить в невыносимых условиях ради того, чтобы правосудие свершилось. Да, мы с братом считаем, что все вы – грязный, нецивилизованный сброд. Но это ничего не меняет. Моя мать подписала свои показания, в которых говорится, что этот черномазый виновен, и это единственное, что имеет значение.

– Но в таком случае вы противоречите самому себе, Лайонел.

– Я только старался быть тактичным.

– С чего бы это? Всю прошлую неделю вам и в голову не приходило вспомнить о такте. Вы заставили Ливонию подписать эту бумагу?!

Последний вопрос Макдональд задал громовым голосом.

– Нет, не заставил, и вы не докажете обратное! – крикнул в ответ Лайонел.

– Ваша честь, мне бы хотелось, чтобы этого человека привлекли к ответственности за лжесвидетельство. Я еще не закончил допрос, но, прежде чем продолжить, мне бы хотелось выслушать свидетелей.

Судья изучающе посмотрел на Лайонела.

– Хорошо. Возвращайтесь на свое место, Лайонел, но не покидайте зал суда.

Харрисон вызвал Альфреда Митчелла и привел его к присяге на Библии.

– Скажите, кто вы и почему вы здесь, Альфред, – начал Харрисон.

– Меня зовут Альфред Митчелл. Я адвокат юридической конторы Митчеллов, владельцами которой, помимо меня, являются также мои братья. Я получил от вас телеграмму с запросом, Харрисон. Кроме того, вы просили меня приехать сюда не позднее чем в двухнедельный срок. Мы с братьями сразу же приступили к работе. Мне удалось выяснить все, что вы хотели… и, к сожалению, даже больше. Вчера я вручил вам соответствующие документы, под которыми при свидетелях поставил свою подпись.

Митчелл повернулся к присяжным. Он был молод, но уже обладал искусством очаровывать людей.

– Мне очень понравился Блю-Белл, – снова заговорил он. – Правда, я видел лишь небольшую часть вашего города, но она напомнила мне мою малую родину. В душе я навсегда остался мальчишкой с фермы. Я не стесняюсь своих грязных ногтей, ибо для меня это доказательство того, что я зарабатываю свой хлеб насущный тяжелым ежедневным трудом.

Харрисон с трудом сдержал улыбку. Слова Митчелла явно были восприняты присяжными с одобрением, а Моррисон даже ухмыльнулся.

– Расскажите о Ливонии Эддерли, – попросил Митчелла Макдональд.

Улыбка сошла с лица Альфреда.

– В особняке ее не оказалось. Ее сосед сказал мне, что женщина лежит в ближайшей больнице. Я поехал туда, чтобы повидаться с ней. Все то время, пока я был в палате, рядом со мной находился врач. Ливония рассказала мне о том, что случилось. Я записал ее слова, а потом прочитал ей, и Ливония подписалась под моими записями.

Харрисон молча подошел к своему столу, взял с него бумагу и подал судье. Бернс зачитал ее содержание присяжным:

– «Джон Куинси Адам невиновен в смерти моего мужа. Уолтер Эддерли споткнулся и ударился головой о каминную доску. В результате этого удара он скончался на месте».