Две половинки счастья

– Брось, красавица, ты же места себе не находишь. Ты как тигр в клетке ходишь из угла в угол, и глаза у тебя безумные. Ты говоришь одно, а думаешь о другом!

– Все совсем не так, – пролепетала она.

– Ты тут, – Билли подошел к ней вплотную и понизил голос, – веселишь этих куриц, а за несколько сотен километров тебя ждет любимый мужчина…

– Перестань говорить о моих родственниках в таком тоне!

– Твои родственники даже не поняли, что тебе хуже некуда. А я – посторонний человек – понял. И что же это за родственники?

– Ну а тебе-то, скажи, какое до всего этого дело?

– Мне нравится, когда вокруг радостные люди. А ты как будто заряжаешь воздух электричеством. Это же заметно, в каком напряжении ты находишься.

– Знаешь что!

– Знаешь что? Бери-ка ты билет и лети обратно. Вы можете вместе встретить Новый год. Сегодня тридцатое. Вы даже можете сюда…

– Еще успею, – буркнула она и, вытерев слезы, вышла из кухни.

У нее довольно сносно получилось закончить свой рассказ о предложении руки и сердца. Тетушкам безумно понравилось, они даже не заметили, что некоторые даты и сроки не совпадают, но это было уже не важно. Мама и София выслушали рассказ равнодушно: они были не настолько глупы, чтобы поверить в эту чушь, наполовину взятую из кинематографа, но и не попытались, однако, выяснить причины вранья. Мама подошла к ней после завтрака, спросила, все ли в порядке, Марго ответила утвердительно, и на этом все успокоились.

До вечера Марго и София бродили по магазинам, заполняя пустоту в отношениях увлеченными разговорами о моде и мужчинах. Они никогда по-настоящему не дружили с сестрой, не понимали друг друга, и сейчас Марго казалось, что она многое упустила. Не зря София выбирала себе «биллоподобных» мужчин: она сама являлась тем женским образом, на который эти мужчины западают. В былые времена техасские ковбои, вроде Билла, десятками отстреливали соперников, когда им случалось влюбиться в такую девушку, как София.

– Билли – сладкий мальчик, только строит из себя бандита и бабника, – сказала сестра, как бы оправдываясь.

– Мне кажется, наоборот, – Марго улыбнулась, – он – бандит и бабник, но строит из себя милашку. Впрочем, Билли сам почти поверил в то, что он милашка, и это – к лучшему.

– Мне кажется, я могу менять мужчин хоть до конца жизни, но все они будут – такие.

– Какие?

– Ну… как тот, первый.

– А он больше не появлялся?

– Нет, – быстро ответила сестра и отвела глаза в сторону. То ли до сих пор не зажила еще ее сердечная рана, то ли ей было стыдно. – Пойдем посмотрим живые цветы! Мы с мамой решили, что в холле не хватает двух кадок с пальмами. Ты как считаешь?

– Очень, – Марго подобострастно кивнула, – очень с вами согласна. А где, ты говоришь, их не хватает?..

А вечером Марго все поняла. Она совершила ошибку. Не нужно было возвращаться, не нужно пробовать воскресить отношения с мамой и сестрой. Это – прошлое, оно, как река, в которую нельзя войти дважды. Ее не понимают здесь. Не чувствуют, не слышат, не знают. Мама рада, что она вернулась, но, словно маленький ребенок, который получил любимую игрушку, не знает, что с ней делать, и уже теряет интерес…

Нет, она не нужна здесь никому. Ее жизнь – там, в Канаде, может быть даже и с отцом, может быть, в одиночестве. А может… нет, об этом даже страшно думать. Страшно спугнуть счастье, в которое она вне всякой логики с сегодняшнего утра решила верить.

Пока они с Софией распаковывали подарки, пока они рассказывали, что видели в магазинах, мама с Евлалией обсуждали, как доставлять две пальмы, или лучше – не пальмы, потому что это, на взгляд тетушки, было безвкусицей… В общем, пока в доме стоял обычный предновогодний гвалт, Марго быстренько прокралась на кухню и, поставив стул на середину, села смотреть на снежный склон. Вон оттуда сейчас должен появиться Рич.

– Здравствуй, дорогая.

Она в ужасе обернулась и тут же с досадой выдохнула.

– Теперь, если тебя не видно в комнатах, значит, ты торчишь перед этим постером.

– Поэтому ты тоже пасешься тут?

– Да нет, я – за пивом. В холодильник. – Билли открыл бутылку и сделал один глоток, блаженно заурчав. – А ты наслаждайся самоистязанием.

Она так и собиралась сделать. Только не считала это самоистязанием. Просто Марго хотела еще раз прокрутить в голове то, что она видела сегодня ночью, а потом – додумывала уже днем, опять же стоя на этом самом месте и глядя на эту фотографию.

– Марго! – В дверях стояла мама. – Ну почему ты не отзываешься? Почему сидишь тут все время в темноте?..

– Не знаю, мама.

– Марго, тебе только что звонили, я решила, что ты опять куда-то ушла. Извини, я не знала, что ты здесь. Он очень расстроился.

– Мик?

– Нет… Какой-то Ричард.

– Что-о-о? – Она вскочила со стула и сразу пошатнулась, схватившись за полку.

– Марго!!! Но это же мой любимый фарфоровый графин! Марго, что ты наделала!

9