Две недели на соблазнение

Когда же она покинула бальный зал и направилась по длинному темному коридору в заднюю часть дома, где бог знает кто мог ожидать ее, он, больше не в силах притворяться, последовал за ней. Но почему он это сделал? Ведь ему бы следовало радоваться нынешнему повороту событий… В конце концов, все теперь шло по плану. Вскоре он женится на безупречной леди Пенелопе, и уже через несколько минут они официально объявят о помолвке, тем самым укрепив его оборону в подготовке к нападениям, которые последуют, когда разразится скандал.

Да, ему следовало бы считать себя самым счастливым из мужчин, поскольку удалось избежать ужасного брака с Джулианой Фиори, однако же…

Однако вместо этого он идет за ней по темному коридору.

Но где же она, эта колдунья?

Герцог приоткрыл ближайшую дверь и заглянул в темную комнату. Постоял, прислушиваясь. Никого. Чертыхнулся и закрыл дверь.

— Саймон… — послышался вдруг шепот откуда-то из темноты. И этот голос с мелодичным итальянским акцентом прозвучал словно зов сирены.

Герцог повернулся к девушке.

— Что ты… — Он схватил ее за плечи, затащил в первую попавшуюся комнату и тотчас прикрыл за собой дверь, оказавшуюся дверью в зимний сад.

Джулиана попятилась к эркеру, в круг серебристого лунного света. Сделав несколько шагов, она задела ногой виолончель и чертыхнулась шепотом по-итальянски. И тут же, быстро наклонившись, успела поймать инструмент, чтобы не дать ему с грохотом упасть на пол.

При виде такого проворства Саймон едва не рассмеялся. И рассмеялся бы, если бы не был так зол.

Да, он был ужасно зол на Джулиану. И в то же время безумно рад тому, что встретил ее здесь, в этом доме.

— Зачем ты пошел следом за мной по темному коридору? — прошипела она.

— А зачем ты пошла по темному коридору?

— Я хотела немного побыть одна! — Она отвернулась и направилась к окну, пробормотав по-итальянски: — Есть ли во всем этом городе хоть одно место, где я могла бы побыть одна?

Саймон со вздохом проворчал:

— Вам вообще не следовало здесь появляться.

— Почему? Потому что это дом вашей невесты? Кстати, откуда вы так хорошо знаете итальянский?

— Видите ли, я считаю, что не стоит делать что-либо, если не делаешь это хорошо.

Джулиана снова вздохнула.

— Да, разумеется… Что же еще вы могли ответить.

Последовало долгое молчание. Потом герцог вдруг произнес:

— Данте.

— При чем здесь он? — Девушка взглянула на него с удивлением.

— Очень люблю этого поэта. Поэтому и выучил итальянский.

Она повернулась к нему. Ее черные волосы поблескивали в лунном свете.

— Вы выучили итальянский… из-за Данте?

— Да.

Она перевела взгляд на сад за окном.

— Полагаю, мне не стоит удивляться. Порой я думаю, что высший свет — это крут ада.

Он рассмеялся. Не смог сдержаться. Иногда она бывала просто великолепна. Когда не злила его.

Джулиана молчала, и герцог спросил:

— Что вы здесь делаете? Почему пошли сюда?

Она села на скамейку у пианино. В очередной раз вздохнув, ответила:

— Кажется, я уже сказала… Мне хотелось побыть одной.

— Почему?

— Не важно.

А ему вдруг показалось, что ответ на этот вопрос самый важный в мире. Впрочем, он знал ответ…

— Сплетни, да? Разумеется, дело в сплетнях, — пробормотал герцог, приближаясь к девушке.

Она тихонько усмехнулась и подвинулась, чтобы освободить ему место на скамейке. Причем движения ее были совершенно естественными — словно ему и полагалось сидеть рядом.

Он сел, хотя и понимал, что не следовало этого делать. Ведь ничего хорошего не выйдет из такой его близости к ней.

— Очевидно, я не ее дочь, а какая-то хитрая цыганка, которая заговорила вам глаза. — Тут Джулиана улыбнулась, наконец-то встретившись с ним взглядом.

Что ж, она вполне могла бы быть и цыганкой. Но скорее настоящей колдуньей.

Герцог судорожно сглотнул.

— Зубы, а не глаза.

Джулиана нахмурилась.

— Зубы? Но почему…

— Потому что заговаривают зубы. А вы сказали «глаза». В глаза пускают пыль, а заговаривают зубы, понятно?

Она склонила к плечу голову, задумавшись над его словами. И от этого ее изящная шея казалась еще длиннее.

— Ох, я совсем запуталась…

— Знаю. — Он и сам запутался.

— Наверное, мне никогда не стать одной из вас.

— Потому что путаете зубы с глазами? — пошутил Саймон. Ему не хотелось, чтобы она печалилась.

Она улыбнулась:

— И из-за этого тоже.

Их взгляды на несколько долгих мгновений встретились, и он сейчас боролся с желанием дотронуться до нее. Должно быть, она почувствовала это, потому что вдруг отвернулась.

— Вы ведь помолвлены?..

Ему не хотелось обсуждать это. Не хотелось, чтобы это было правдой. Не сейчас. Не здесь.

— Да. И что же?

— И объявление будет сделано сегодня?

— Да.

Она снова посмотрела на него.

— И вы наконец получите свою идеальную английскую жену.

— Вы удивлены?

— Нет, просто теперь… Теперь ясно, что эту игру мне не суждено было выиграть.

Саймон искренне удивился:

— Вы признаете поражение?

— Да, наверное. Я освобождаю вас от пари.

Это было именно то, чего он ожидал от нее. Чего хотел от нее.

— Куда же девалась та храбрая воительница, которую я знал?

Она робко улыбнулась.

— Ее больше нет.

Он вскинул брови.

— Почему?

— Потому что… — Она смолкла.