Две дороги - один путь

— Мы же не знали, что это он. Мы думали — Щеколда! — растерянно пробормотала Петька.

Петька обиделась на маму, но сквозь обиду прорастало чувство запоздалого страха. Петьке, с её богатым воображением, нетрудно было прокрутить ещё раз сцену в шалаше, только с другим финалом. Вот выливаются на тёмный силуэт вода, краски, вот Бродяги щёлкают рогатками, а человек хватается за сердце и падает навзничь на пороге. Они подбегают и видят, что это Иван Иванович. Лёшкин сосед!

— Нет, нет, мамочка, мы же не хотели!

— Тише, тише, разбудишь Галчонка…

Мама помолчала. Потом сказала:

— Я же понимаю, что не Ивана Ивановича. Вот и папа считает, что вы правы в том, что хотели этих парней проучить, только метод борьбы выбрали неудачный. Лучше бы дрались один на один, как раньше…

Петька даже села в постели:

— Мама! Ты их видела? Они же из восьмого класса! — Петька хмыкнула:

— В прошлом году они поймали за гаражами Серёжку Огнева из нашей параллели и давай издеваться. Все деньги отобрали, учебники в грязи изваляли, в сумку насовали дождевых червей, а в волосы ему — репьёв, испинали всего. А ты говоришь, один на один. Попробуй-ка!

— О, Господи! Что за звери… Ну, а может, этот мальчик сам виноват?

— Огнев?! Ты его видела? Он и мухи-то не обидит. Они поэтому и лезут. Да и если бы виноват, что же они не один на один, а всей шоблой? — с хитринкой сказала Петька, подловив маму.

— Вета, ну что за слова! — возмутилась та, чтобы скрыть смущение. — Ты сама скоро не лучше этого Щеколдина будешь!

— Мама!

— Шучу, шучу! Ладно, спи… — вздохнула мама. — Не знаю, может быть, вы и правы. Может, и правда не было другого выхода… Но только вот невинный человек пострадал, а недруги злорадствуют.

Мама поцеловала Петьку в макушку, перекрестила лёгким движением, встала с кровати.

— Мам, а Хижину нам вернут?

— Не знаю, Веточка, завтра увидим… Спи.

Театр Капитанши Арины

— 1 —

Вечерело. Зажигались окна. Затихали улицы. У Камня стояли кони-велосипеды. Смешались их гривы, хвосты, стремена… Они ждали своих всадников, но Бродягам было не до них. Уже целый час шёл суд над Вольными Бродягами из Заколдованного леса.

Господа присяжные заседатели! Эти тёмные личности, именующие себя Бродягами, изволят утверждать, что их деятельность носит гуманный и даже благородный характер. Но мы не можем забыть избиения почтенного Дона Скрипуна в стенах Замка…

Мерно покачивались в такт словам перья на шляпах донов и веера в руках дам. Главный судья расправлял складки мантии. Не хотелось ему наказывать благородных Бродяг, но закон, знаете ли…

Петька встряхнулась.

— Это что же получается? — уже кричала в полный голос «А в кубе», — нападают на честных людей, на немощного больного старика, а потом преспокойненько устраиваются на чердаке! Чем они там только занимаются!

У Петьки от её крика и своей беспомощности зубы начинали болеть.

— Дети играют, — невозмутимо перебил её Сумятин. — Что в этом плохого?

— Играют?! Хороши игры! Куда только родители смотрят!..

И тут поднялся Петькин папа. Он был не очень высокий, но широкоплечий и красивый, а сейчас казался выше всех собравшихся. И Петьке представилось, что он в широкополой шляпе из серого фетра, с изогнутым пером, в развевающемся на ветру плаще и при шпаге. И будто какой-нибудь герцог. Очень хороший, справедливый герцог, который заступается за всех добрых и слабых. В папину речь Петька не очень вникала. Пап говорил примерно то же, что тогда маме: и про самозащиту, и про вандализм, и про справедливость. Его хорошо слушали, кивали, но когда он закончил, снова заголосила «А в кубе»:

— Шалаш вам, значит, жалко, а человека… — её палец уткнулся Скрипуну в живот, — живого человека, значит, не жалко?

— Сто-оп! — остановил всех дядя Сева. — Мы уже совсем не туда заехали. Не то дело разбираем, товарищи, собрание-то по поводу чердака.

— Послушайте! — выкрикнул вдруг Сашка. — Ну что вам, жалко, что мы там играем? Этот чердак никому не нужен был. Там только грязь и мусор… Мы всё убрали, вычистили, всё там устроили, а вы нас выгонять. Вы же сами детьми были…

«Ну, „А в кубе“ точно не была. Она родилась такой», — тоскливо подумала Петька.

— Дети не должны проводить свой досуг без строгого контроля со стороны взрослых. Это приводит к девиантному поведению.

После этой фразы над Поляной повисла тишина. Она, как паутинка в лесу, была соткана из множества нитей-звуков: из дыхания споривших людей, из музыки ночных кузнечиков, из лая собаки где-то неподалёку, из шороха шин по асфальту дороги там, за домами, из шелеста листвы. Петька задрала голову и смотрела на небо. Чтобы не расплакаться. Только одно поняла она из мудрёной фразы «А в кубе». Что Хижину им не отдадут.

И вдруг в этой тишине, сотканной из звуков летнего вечера, прозвучал спокойный голос Петькиной бабушки, Арины Аркадьевны Метельской:

— Почему же без взрослых? Я их контролирую. Разве вы не знали, что мы с ребятами организовали детский театр и на чердаке у нас были репетиции? Подтвердите, Антон Владимирович…