Две Дианы

— Ничего, ничего, адмирал, но я вынужден вас покинуть. До скорой встречи!

Габриэль издалека увидел, как король утвердительно кивнул головой, после чего Монморанси тут же удалился, торжествующе взглянув на Диану.

Через несколько минут прием был окончен, и Габриэль, поклонившись королю, осмелился сказать ему:

— До завтра, государь.

— До завтра, — буркнул король, отвернувшись в сторону.

Теперь он не улыбался. Улыбалась, напротив, г-жа де Пуатье.

Габриэль вышел из дворца. Гнетущая тоска охватила его.

Весь вечер он бродил вокруг Шатле. Убедившись, что Монморанси туда не входил, он немного воспрянул духом. Потом, потрогав пальцем королевское кольцо, он вспомнил слова Генриха II, слова, которые исключали всякие сомнения, всякую двусмысленность: «Вы немедленно получите то, ради чего вы так свято и доблестно боролись». И все-таки эта ночь, отделявшая его от решающего мгновения, показалась ему длиннее года!

XXIX ПРЕДОСТОРОЖНОСТЬ

Одному лишь Богу известно, что передумал Габриэль, чего стоили ему эти мучительные часы. Вернувшись домой, он не перекинулся ни единым словом ни со слугами, ни с кормилицей. С этой минуты для него началась новая жизнь — молчаливая, напряженная, насыщенная действием. Все, что он пережил в эту ночь — обманутые надежды, смелые решения, замыслы отмщения, мечты о любви, — все это он похоронил в своей душе.

Только в восемь часов он мог явиться в Шатле с кольцом, полученным от короля. Оно должно было открыть все двери не только ему, но и его отцу.

До шести часов утра Габриэль пребывал в своих покоях. В шесть часов одетый и вооруженный, как для долгого путешествия, он спустился вниз. Слуги засуетились. Четыре добровольца из его отряда окружили Габриэля. Но он всех дружески поблагодарил и отпустил, оставив при себе только пажа Андре и Алоизу.

— Алоиза, — обратился он к ней, — я жду со дня на день гостей, двух моих друзей из Кале — Жана Пекуа и его жену Бабетту. Возможно, мне не придется самому их встретить, но и в мое отсутствие прими их как подобает и обращайся с ними так, как будто они мне брат и сестра.

— Господин виконт, уж кому-кому, а вам-то должно быть ясно, что для меня достаточно одного вашего слова. Не беспокойтесь, у ваших гостей будет все, что нужно.

— Благодарю, Алоиза, — сказал Габриэль, пожимая ей руку. — Теперь поговорим с вами, Андре… У меня есть несколько важных поручений, и вам придется ими заняться, поскольку вы замещаете Мартина Герра.

— Я к вашим услугам, господин виконт.

— Тогда слушайте. Через час я один покину этот дом. Если я вернусь, вам ничего не придется делать, но если я не вернусь ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра…

Кормилица горестно всплеснула руками, а Андре перебил своего господина:

— Простите, господин виконт, вы сказали, что, возможно, не скоро вернетесь сюда?

— Да, Андре.

— Так почему же я не могу вас сопровождать? Вы и впрямь будете долго отсутствовать? — смущенно спросил Андре.

— Вполне возможно…

— Но тогда… Перед отъездом госпожа де Кастро вручила мне для вас письмо…

— Письмо? И вы мне его до сих пор не передали? — быстро спросил Габриэль.

— Простите, господин виконт, я должен был вам его вручить только в том случае, если вы придете из Лувра опечаленным и разгневанным. «Вот тогда, — сказала мне госпожа Диана, — передайте виконту д’Эксмесу это письмо, и пусть оно послужит ему либо предупреждением, либо утешением».

— Дайте мне его! — воскликнул Габриэль. — Совет и утешение! Как раз вовремя!

Андре вынул из кармана бережно свернутое письмо и отдал виконту. Габриэль поспешно сломал печать, отошел к окну и принялся читать.