Дважды два

– Еще неизвестно, понравится ли ей. Она сегодня впервые взяла в руки ракетку. Говорите, вы юрист?

– Верно. Физический ущерб, иногда коллективные иски. Знаю я, как вы относитесь к юристам вроде меня, ну и ладно. Все избегают юристов, которые занимаются делами о личном физическом ущербе, пока им самим вдруг не понадобится помощь, и тогда ты становишься и спасителем, и лучшим другом. И не только потому, что почти всегда ухитряешься отсудить деньги для своих клиентов, которые им причитаются по праву. Но и потому, что умеешь слушать. Половина успеха в нашем деле – умение выслушать. Я усвоил это, еще когда работал по семейному праву, прежде чем моя бывшая номер один сбежала с соседом и я понял, что теперь придется зарабатывать еще больше, чем раньше. И ничего в семейном праве на этот счет не сказано. Хотите совет? Всегда заключайте брачный контракт.

– Буду знать.

Он кивнул в сторону моего блокнота.

– Пластические хирурги, значит?

– Вот, подумываю двигаться в этом направлении.

– Да? Я на таких состояние сколотил. С таким же успехом могли бы просто уделать своих клиентов ножовкой. Хотите совет насчет этих ребят? От человека, который в прошлом уже имел с ними дело?

– Давайте.

– У них комплекс Бога, но в бизнесе они мало что смыслят, так что сыграйте на их самолюбии, а потом пообещайте озолотить их. Можете мне поверить. Их внимание будет вам обеспечено.

– Постараюсь запомнить.

Он махнул рукой в сторону корта.

– Между прочим, их тренер меня не впечатлил. А вам он как?

– Я в них не разбираюсь.

– Да, видно, что он когда-то играл, но вряд ли ему приходилось раньше тренировать детей. Ведь малышня – совсем другая аудитория. Концентрация внимания у них как у мух. Главное – постоянно вовлекать их в процесс, не давать расслабляться, иначе им быстро наскучит.

– Логично. Вам стоило бы стать тренером.

Он рассмеялся.

– Да, это было бы что-то, верно? Нет уж, только не я! Ни в коем случае не становись тренером своему ребенку – это мое правило. Иначе дочь меня совсем возненавидит. А вы почему выбрали теннис? Вы играете?

– Нет, – ответил я. – Так решила моя жена.

– И все-таки здесь с ребенком не она, а вы.

Внимание Джоуи снова переключилось на то, что происходило на корте. Я продолжал набрасывать вступительные реплики, но уже понял, что предстоит серьезно подготовиться, прежде чем браться за презентацию. Время от времени Джоуи отпускал замечания насчет позиции ног или правильного выбора траектории при ударе по мячу, и вскоре мы снова завели разговор ни о чем.

Когда занятие закончилось, Джоуи снова пожал мне руку.

– Завтра будете здесь? – Я кивнул, и он продолжил: – Я тоже. Значит, увидимся.

С Лондон я встретился у выхода с корта. Ее лицо раскраснелось от жары.

– Тебе понравилось? – спросил я.

– Мама говорит, я обязательно должна учиться играть. Она сегодня утром так сказала.

– Да, я знаю. Но я спрашивал, нравится тебе или нет.

– Жарко было. А с кем ты разговаривал?

– С Джоуи.

– Он твой друг?

– Мы только что познакомились. А что?

– А говорили так, будто вы друзья.

– Он хороший человек, – ответил я, и пока мы шли к машине, думал о словах Джоуи – о том, что рекламу ему делает шайка кретинов.

И конечно, о том, что завтра я снова увижусь с ним.

Я предложил Лондон перекусить, зная, что ей необходимо немного успокоиться перед занятием в изостудии. Мысленно я время от времени возвращался к рекламе, которую делал для адвокатов, пока Питерс не отказался обслуживать их. Мне вспомнилось, как я снимал ролики в офисах со стеллажами, заставленными юридическими фолиантами, как рекомендовал покупать рекламное время на кабельных каналах, преимущественно с девяти до полуночи, когда ее наверняка увидят зрители, получившие травмы.

В наше время, когда телевизионную рекламу по всей стране формирует преимущественно одна крупная общенациональная компания, мне представилась возможность занять нишу на этом рынке, если я хочу и дальше двигаться в том же направлении. Мне казалось, я мог бы добиться лучших условий от кабельных компаний, поскольку у меня сложились длительные рабочие отношения с ключевыми фигурами в этой сфере, а у крупной общенациональной компании их не было. В долгосрочной перспективе на пользу моему агентству это не пойдет, и мне рано или поздно придется, по примеру Питерса, отказаться от таких клиентов, но до этого было еще далеко, и я не стал задумываться. Вместо этого я сосредоточился на Тальери и на его возможном – всего лишь возможном – согласии сменить рекламное агентство.

Лондон быстро отдохнула и набралась сил и почти всю дорогу на урок болтала о своем друге Бодхи. В дверях студии Лондон обняла меня за шею.

– Я люблю тебя, папочка.

– И я тебя тоже люблю, – ответил я.

Я проводил ее взглядом: она бросилась к какому-то белобрысому мальчишке и тоже обнялась с ним.

Мило.

И вдруг я растерялся. Я не знал, как относиться к тому, что моя дочь уже обнимается с мальчишками. Я понятия не имел, нормально ли это.