Дважды два

Как и прошлым летом, моя дочь постоянно была чем-нибудь занята: теннисом, пианино, рисованием, танцами в другой студии, с преподавательницей которой прекрасно ладила. Я возил Лондон на занятия, а в промежутках работал; днем мы часто ходили к ближайшему пруду или в парк. Меня по-прежнему изумляло то, как заметно она изменилась с лета, которое мы провели вместе. Она стала выше ростом, увереннее в себе.

Мой новый дом не такой большой, как прежний, но уютный, на стенах гостиной в нем нашлось место для обеих картин Эмили: для той, что я купил на выставке, и той, что она нарисовала по фотографии, со мной и Лондон. В новом доме я живу с конца мая, но некоторые коробки так и остались нераспакованными, также мне пришлось арендовать на складе контейнер для мебели из прежнего дома, которая уже была мне не нужна. Пожалуй, я распродам ее, но пока просто не доходят руки. Ведь я еще только привыкаю жить в Атланте.

Мы с Вивиан встретились через день после похорон и все уладили. Она отказалась от алиментов, которые я предложил ей лично, а при разделе имущества попросила только половину стоимости дома и половину суммы на сберегательном и инвестиционном счетах. Она не стала претендовать на средства на нашем совместном пенсионном счете, но, с другой стороны, деньги для нее уже не имели прежнего значения. На той же встрече она призналась, что тайно обручилась со Спаннерменом – об этом они собирались объявить после завершения нашего развода, – и я с удивлением обнаружил, что воспринял это известие совершенно спокойно. Я был влюблен в Эмили и, как Вивиан, готовился открыть новую страницу своей жизни.

Но истинным камнем преткновения для нас стали не деньги, а опека над дочерью. Я испытал облегчение и в то же время недоверие, когда Вивиан сказала:

– Я хочу извиниться за то письмо моего адвоката. – Она положила ладонь на грудь. – Я не осознавала, как можно извратить мои слова. Мне известно, что ты бы не сделал ничего предосудительного в отношении Лондон. Я была в шоке, увидев, какое письмо отправила мой адвокат. – Она вздохнула. – Представить себе не могу, что ты обо мне подумал.

Она прикрыла глаза. Я решил ей поверить. Мне этого хотелось, было неприятно думать, что она способна на подлость, а правда это или нет, я вряд ли узнаю.

– Тем вечером Мардж прямо заявила мне, что Лондон нужны мы оба и что мое требование единоличной опеки больно ударит в первую очередь по Лондон. Конечно, я разозлилась. Я считала, что это не ее дело. Но ее слова сильно задели меня… и со временем я поняла, что она, похоже, права. – Вивиан перебирала тонкий золотой браслет на запястье. – Всякий раз, приезжая в Атланту, Лондон только и делала, что говорила о тебе: как ей весело с тобой, как вы играете вместе, где бываете… – Ее голос дрогнул. – Я и не собиралась отнимать у тебя Лондон. Просто хотела, чтобы она была со мной. И когда Мардж сказала, что ты готов переехать в Атланту… я была поражена. Мне и в голову не приходило, что ты оставишь Шарлотт и родителей. Мне всегда казалось, что даже свой бизнес ты открыл потому, что никогда не задумывался всерьез о поисках работы в другом городе. – Я попытался было возразить, но она жестом попросила меня дослушать. – Вот почему я требовала единоличной опеки. Я тоже люблю Лондон, и поскольку видела ее лишь раз в две недели, совсем измучилась. Мне не верилось, что ты готов на все, лишь бы по-прежнему быть с дочерью.

Она уставилась на меня в упор.

– Ты прекрасный отец, Расс. Теперь я знаю это. Если ты готов переехать в Атланту, как сказала Мардж, и проводить время с Лондон по очереди со мной, мы что-нибудь придумаем.

Так и получилось. Сначала Лондон осталась со мной в Шарлотте, чтобы закончить учебный год; через два дня после его окончания фургон увез наши вещи в Атланту. Когда Вивиан куда-нибудь уезжает – а она по-прежнему проводит в разъездах три-четыре дня в неделю, – Лондон остается у меня. Каждые вторые выходные я провожу с дочерью, и мы устраиваем вечера свидания каждую пятницу. Не желая повторения неприятностей прошлого года, мы с Вивиан поделили предстоящие праздники. Мне хочется читать дочери на ночь, даже когда она находится у мамы, и я купил айпад-мини. Лондон кладет его на подушку и слушает, как я читаю ей по видеосвязи. Мало того, когда начнутся занятия в школе, я смогу по-прежнему забирать ее из школы каждый день, чтобы провести время вместе, пока у Вивиан не закончится рабочий день. Значит, Лондон будет ужинать то со мной, то со своей мамой. Так или иначе, я не сомневался, что мы все уладим.

Я вдруг обнаружил, что благодарен Вивиан за все, и готов в очередной раз признать: все годы, проведенные вместе, моя бывшая жена не переставала удивлять меня.

Порой даже приятно удивлять.

При мысли о том, как я скажу Эмили о переезде, меня охватывал ужас.