Дважды два

Проснувшись, я застал Вивиан и Лондон в гостиной, они смотрели кино. Вивиан была все в той же одежде, в которой приехала, но успела принять душ, кончики ее волос были все еще влажными. Лондон свернулась клубочком рядом с ней на диване. На журнальном столике я увидел остатки завтрака Лондон – индейки и нарезанной ломтиками груши.

– Как себя чувствуешь, Лондон?

– Хорошо, – ответила она, не отрываясь от экрана.

– Выспался? – спросила Вивиан.

Меня поразила искренность этого вопроса.

– Да, спасибо. – Я указал на тарелку. – Лондон уже поела, а какие у нас планы на ужин? Хочешь, я приготовлю что-нибудь?

– Может, будет проще что-нибудь заказать? Или ты в настроении возиться на кухне?

– Нисколько. Китайскую еду?

Она прижала Лондон к себе.

– Хочешь китайской еды на ужин?

– Ладно, – рассеянно отозвалась Лондон, увлеченная фильмом. При виде повязки на ее голове и лонгета на руке я поморщился, как от боли.

Мне тоже хотелось побыть с Лондон, чтобы выяснить, не сердится ли она на меня за случившееся, но я боялся ненароком нарушить временное перемирие, установившееся между мной и Вивиан. Я ушел на кухню и, съев банан, перебрался в кабинет к компьютеру. Но сосредоточиться на работе так и не смог. Позже я позвонил в китайский ресторан, чтобы заказать ужин.

Мы поели на веранде, как в прежние времена. Потом Лондон искупалась и переоделась в пижаму. Перед сном мы с Вивиан исполнили привычный ритуал: сначала дочери читала она, потом я. Когда я спустился, Вивиан уже ждала возле двери, повесив сумку на плечо.

– Мне пора, – сообщила она. Не померещилась ли мне обреченность в ее голосе? Я снова напомнил себе: анализировать бессмысленно.

– Понял.

Она собралась с духом перед тем как продолжить:

– Я заметила, что ты переставил мебель в доме и убрал почти все фотографии, на которых есть я. Я собиралась спросить об этом раньше, но удачного момента не нашла.

Почему-то мне не захотелось признаваться, что перестановку в доме я затеял в порыве гнева. Но и неправым себя я не считал.

– Как и ты, я просто продолжаю жить, – объяснил я. – Некоторые семейные фотографии я поставил в комнате Лондон. Потому что мы навсегда останемся ее родителями.

– Спасибо. За то, что подумал об этом.

– Остальные фотографии я сложил в коробку – на случай, если ты захочешь забрать их. Там есть отличные снимки с тобой и Лондон.

– Да, было бы замечательно.

Я вынул из стенного шкафа коробку и увидел, как вспыхнули глаза Вивиан. В этот момент я остро осознал: эпоха существования нас как супружеской пары завершилась окончательно и бесповоротно, и понял, что Вивиан думает о том же.

– Сейчас схожу за ключами и поставлю коробку в багажник, – пообещал я.

– Я сама возьму. Тебе незачем меня подвозить. У дома ждет машина.

Я отдал ей коробку.

– Машина?

– Не стоит оставлять Лондон в доме одну, верно?

Верно, согласился я. Присутствие Вивиан – той самой женщины, на которой я когда-то женился, той, с которой у меня не было будущего, – снова ввело меня в ступор.

– Ну ладно. – Я сунул руку в карман. – Насчет выходных, – сменил я тему, – и моего переселения к Мардж или к родителям…

– Тебе незачем это делать, – перебила меня Вивиан. – Сегодня я поняла, что для этого нет причин. И потом, это несправедливо по отношению к тебе. Я буду спать в комнате для гостей, если ты не против.

– Отлично.

– Но знаешь, я все равно хочу проводить с Лондон как можно больше времени. Только вдвоем. Да, это тоже несправедливо, но я не хочу, чтобы она в конец запуталась.

– Конечно, – согласился я. – Логично.

Она перехватила коробку другой рукой. Я не решался обнять. Словно прочитав мои мысли, она повернулась к двери.

– Увидимся через несколько дней, – пообещала она. – А Лондон я завтра позвоню.

– Договорились. – Я открыл перед ней дверь.

На улице ее ждал лимузин. Вивиан направилась к нему. Я увидел, как водитель, поспешно выйдя из машины, забрал у нее коробку. Вивиан села в машину, а я невольно задумался, насколько естественно выглядят все эти церемонии, словно у нее всегда были лимузин и шофер, а она всегда являлась любовницей миллиардера.

Сквозь тонированные стекла машины ее не было видно. Странная грусть охватила меня, как только я вошел в дом и закрыл дверь.

Минуту я колебался, потом потянулся за своим телефоном.

Эмили ответила после второго гудка.

Мы провисели на телефоне почти два часа. Говорил в основном я, Эмили не раз сумела вызвать у меня улыбку и смех. Каждый раз, когда я задавался вопросом, хороший ли я отец и вообще человек, она уверяла, что меня не в чем упрекнуть. Мне нужно было услышать это. И когда тем вечером я лег спать, закрыв глаза, первым делом я подумал о том, как мне повезло вновь обрести Эмили – такой друг мне нужен больше всего.

Глава 20 Осень

– Люблю осень, – сказала мне Эмили. – Ей «проще покорить, безмолвно вызывая сочувствие к упадку…».

– Что, извини?

– Я про осень, – пояснила Эмили.