Два заповедника

Огромная. Исполинская просто. Никто, ни логвит Ромеро, ни старик Кром, ни даже ее создатель мастер Шойц никогда прежде не видели ничего подобного. Детище Шойца занимало почти всю поляну и если бы Ромеро не знал, что это именно летательная корзина, он бы наверняка и не понял, на что смотрит. Выглядела корзина довольно уродливо: высоченные борта, сплетенные из разномастных материалов, были пятнистыми и несимметричными; ажурное плетение соседствовало в них с грубыми решетками из жердей, явно позаимствованными из загонов для скота. Кое-где в бортах зияли здоровенные дыры — человек пролезет; некоторые из них были заткнуты или занавешены шкурами. Над корзиной возвышалась гнутая сетчатая конструкция, к которой потом будут крепить поводки наусов.

Присмотревшись внимательнее, Ромеро отметил, что высоченными борта только кажутся: сплошное плетение поднимается лишь до пояса, а выше просто натянуты веревки — горизонтально, параллельно друг другу.

Ма Шойц потянул за ременную петлю и отворил наспех подвешенный участок борта, выполняющий роль дверей.

— Входите! — пригласил он.

Логвит, Кром и еще двое старейшин вошли. Уже на втором шаге Кром едва не вывихнул ногу — пятка провалилась в проем решетки, которая исполняла роль днища.

— Осторожно! — Ма Шойц придержал старика под локоть. — Тут пока не закончено!

Дном корзине пока служила грубая решетка из прочных и сравнительно толстых жердей; в проемы решетки легко проходил кулак взрослого мужчины.

Логвит, глядя на это, нахмурился, однако ма Шойц перехватил его взгляд и торопливо пояснил:

— Я экономил лозу, логвит! Днище корзины должно быть прочным, а жерди прочнее лозы, особенно когда лозы мало. Что дыры — не беспокойся, набросаем циновок, укрепим их — и порядок. Никто и не заметит, что внизу жерди.

«И правда! — с облегчением подумал Ромеро. — Циновки в жилищах — это ж тоже готовое плетение! Пусть и травяное, какая, в сущности, разница…»

Кроме того, днище корзины было разбито на шестнадцать квадратов поменьше, каждый из которых размером был примерно с обычную летательную корзину. Жерди, разделяющие сами квадраты, были толще соседних, да вдобавок соединялись попарно по вертикали, одна над другой, словно невысокие порожки.

В двух углах, а точнее, над двумя углами виднелись ладные навесы, вполне привычного вида — плетение и шкуры; в двух оставшихся углах такие же навесы как раз устанавливали.

В самом центре корзины выделялась плоская окружность, в отличие от прочих частей дна сплетенная из лучшей лозы, да вдобавок вымоченной в соке агавы — видно по необычному блеску.

— Для очага? — догадался логвит.

— Для очага, — улыбнулся ма Шойц, явно очень довольный своей задумкой.

В обычных корзинах никто и не думал устраивать очаг — они предназначались для не особенно долгих перелетов, в которых обходились без огня и готовки, немудреными дорожными запасами.

— Очаг уже закрепляют? — поинтересовался Ромеро. — Успеть бы!

— Зачем? — пожал плечами ма Шойц. — Вырубим наш, клановый…

Ромеро сразу посерьезнел.

Все верно. Лист умирает… Это очень хорошо, что главный очаг клана останется с людьми, даже когда они покинут Лист.

— Дрова сначала исполнят роль балласта, — принялся развивать мысль ма Шойц. — Постепенно будем их жечь, общий вес хоть немного, да уменьшится, горячий воздух будет подбадривать наусов наверху, а разогретые они выше взберутся.

— Ты молодец, Шойц, — впечатленно качнул головой логвит. — Я уж молчу о том, что детям не объяснишь, почему вместо супа солонина…

— Солонину как-нибудь переживем, — сквозь зубы процедил Кром. — И детям объясним в лучшем виде. А вот если кто мне объяснит — как здесь все разместятся, я того лично обниму и расцелую.

— Разместятся, — невозмутимо заявил мастер. — Я все подсчитал.

— А припасы учел? — хмуро поинтересовался Кром. — Они тоже место занимают.

— Учел, ясное дело. — Ма Шойц даже фыркнул. — За кого ты меня принимаешь, Кром? Часть подвесим снаружи корзины, по бортам. Часть внутри, заодно удобнее будет блюсти горизонталь. Чуть перекренится — переместил груз куда нужно и порядок! Людям, конечно, тесновато будет, спать придется вповалку, бок к боку, но, во-первых, так теплее, а во-вторых, не до жиру. Потерпим.

Логвит сердито покосился на старика Крома. Что-то он сегодня не в меру придирчив. Не с той ноги встал, что ли?

— А это что такое? — спросил Ромеро, указывая на узкий проем в борту, как раз напротив основной «двери». По обе стороны от проема в плетение были встроены вертикальные столбики с рогатинами по верху и парой перекрестий чуть пониже.

— А тут летателей принимать будем. И крылья чалить, снаружи, к борту. Внутри-то негде. Тут еще выдвижной пирсик будет, ствол на доски уже распустили, подсыхают как раз.

Ромеро со значением кивнул:

— Ты молодец, мастер! Многое предусмотрел!

— Надеюсь, что не многое, — вздохнув, произнес ма Шойц серьезно. — Надеюсь, что все.

* * *

Логвита разбудили под самое утро, когда сон особенно крепок и глубок.

— Что такое? — Ромеро вскинулся на ложе, ощутив резкую боль в локтевых суставах. Словно на непогоду.