Два сына для сурового папы

— Хороший мой, — шепчет сквозь слезы. Прижимает руки к лицу, смахивает слезы, смотрит на меня, снова раздается всхлип.

— Шшш, — нахожу в себе силы, чтобы взять ее за руку. — Все в порядке, — внимательно смотрю в ее глаза. Яся кусает губы, всхлипывает, кивает. — Все будет в порядке, — вкладывая остатки сил произношу не отрывая от нее взгляд.

— Угу, — все, что она может сказать. Затем падает мне на грудь и начинает плакать.

Приподнимаю свободную от капельницы руку, бережно глажу по голове. Маленькая моя…

— Я скоро встану на ноги, — продолжаю успокаивать Ясю. Сердце разрывается от любви и нежности к ней.

— Встанешь, — улыбается сквозь слезы. — Но больше я тебе не разрешаю собой рисковать! — говорит с жаром. Улыбаюсь. Словно она может мне что-то запретить. — Нам еще сыновей воспитывать! На ноги ставить! — находит слабое звено, бьет прямо в цель. — Мальчишкам отец нужен! — продолжает не пряча эмоций. — А мне любимый, — добавляет уже значительно тише.

— Малышка моя, — стираю большим пальцем крупную слезу с лица любимой. Сердце распирает от эмоций, слов не хватает. Прижимаю Ясю к себе.

Глава 32

Глава 32

Яся

Те сутки, когда Марат находился без сознания стали самыми ужасными и длинными за всю мою жизнь.

Когда Лешка попал в реанимацию, я думала, что хуже уже быть просто не может. Может. К тому времени, как я все узнала, мой сын был уже спасен.

В отличии от любимого мужчины.

Бешеное утро, нервы на пределе. Взгляд Давида, полный боли и страха. Он очень сильно переживает за брата, страдает, но никому об

том не говорит.

Не думала, что когда-то увижу столь опасного и властного мужчину таким уязвимым. Оказывается, даже сильные мира сего могут иметь слабые точки.

Я не находила себе места, ходила из угла в угол, плакала. Поддавалась отчаянию. А ведь было нельзя.

У нас с Маратом остались дети. Которые ничего не должны узнать!

Мальчишкам мы о ранении ничего не сказали, поэтому мне приходилось через силу улыбаться, шутить и отвлекать моих шалопаев. Выходило с трудом.

Вадим и Лешка мальчики очень внимательные. Несмотря на свой юный возраст, они подмечают детали, запоминают их, а потом собирают в единую картинку и приходят с вопросами. От которых не отвертеться.

Наши с Маратом сыновья обладают слишком хорошим для своего возраста умением. Они отлично выстраивают причинно-следственную связь. Правда, только лишь там, где им самим нужно.

Я считала каждую минуту, развлекала детей, как могла. Устраивала соревнования, состязания, максимально долго гуляла с ними. Охрана не спускала ни с кого из нас глаз.

Так непривычно ежесекундно ощущать на себе пристальные взгляды посторонних мужчин. Понимать, что следят за каждым твоим движением и шагом.

На этот раз уже никто не стал надеяться на собак. Раз их смогли усыпить единожды, то повторить подобное не составит труда. Да и самим псам еще требуется время, чтобы проспаться.

Бедные животные! Мне их искренне жаль…

Жестокость людей порой не знает границ. Я поражена как далеко они могут зайти в своей мести.

Пока Марат борется за свою жизнь, Давид взял под свой контроль нашу безопасность и охрану всего дома. Здесь он чувствует и ведет себя как рыба в воде.

И если я раньше не понимала, что такого нашла в нем моя сестра, то теперь прекрасно вижу причину.

Серьезный. Властный. Уверенный в себе на сто процентов. Он априори заставляет подчиняться себе и ощущать окруженной заботой со всех сторон.

— Сыновей одних ни на секунду не оставляй, — до сих пор все внутри дрожит, стоит только вспомнить его утренний наказ. — Даже если в туалет приспичит. Поняла? — строгий взгляд карих глаз пробирает до основания души.

— Да, — только и успеваю кивнуть, чувствую себя покорной девочкой. Ощущения просто… ухх!

В Марате все же чуточку больше человечности что ли. А еще света. И добра.

Любимый мой… Как же я по тебе скучаю…

Тора держат в отдельном крыле, под беспрецедентной охраной. Вход строго по личному разрешению Давида.

Я пыталась пройти. Он не разрешил. Сказал, чтобы не забивала голову всякой ерундой и занималась своими сыновьями.

И чтобы не лезла в мужские дела.

Даже Вика и та сидит в своей комнате и носа не высовывает! Видимо, тоже получила от Давы по первое число.

Я хотела зайти к сестре, но она заперлась и не впустила. Даже разговаривать со мной не стала. Ни единого слова не произнесла!

Поэтому пришлось спускаться вниз и идти к мальчишкам. С тяжелым сердцем и разрывающей душу на части болью продолжать улыбаться, шутить и играть.

Так и продержалась весь день. Отвлекая мальчишек, пытаясь переключиться самой. Когда было очень нужно, я писала Давиду. Он приходил, подменял.

Суровый мужчина стал для меня оплотом спокойствия. Смотрела на него и понимала, что с моим любимым все будет хорошо.

Давид такой. Он из-под земли достанет. Горы свернет, но все будет именно так, как он решил.

И если он дал приказ своим людям, не отходить от меня и его племянников, то они четко ему следовали. Чего бы это им не стоило.