Два шага до аншлага

БОГОРОДСКИЙ: Здравствуйте, товарищи! (Пожимает руку Инне, затем каждому из ребят). Вы уж простите мне этот архаизм, но от слова «господа» веет холодом, а «товарищи» намного теплее, правда?.. Пожалуйста, продолжайте, работа есть работа.

ИННА: Они пока в приёмную перейдут.

Полотёры выходят.

БОГОРОДСКИЙ: Ну, как вы тут без меня?… Приказ о назначении Глебовой готов?

ИННА: Ещё нет.

БОГОРОДСКИЙ: А я ведь просил!

ИННА: Через десять минут будет.

БОГОРОДСКИЙ: Как мы всегда спешим огорчить человека и как медлим обрадовать его!… Заканчивайте скорей и давайте на подпись!

ИННА: Я мигом. (Уходит)

В кабинет заглядывает Матильда Ивановна.

МАТИЛЬДА ИВАНОВНА: Можно?

БОГОРОДСКИЙ: Конечно, конечно! (Поднимается, пожимает ей руку). Итак, работа Глебовой понравилась. В Женеве подтвердили её перспективность, даже обещали кое-что подбросить из международного фонда.

МАТИЛЬДА ИВАНОВНА: Подождите радоваться. Возникла неожиданная проблема.

Приёмная.

Инна у компьютера. Ребята натирают пол. Входит Копыто.

КОПЫТО: Приехал?

ИННА: Да.

КОПЫТО: Ты очень бледна.

ИННА: Это признак аристократизма.

КОПЫТО (глядя на полотёров): Ничего жеребцы! Им бы в поле пахать, а они по паркетам шаркают! Из-за таких вот у нас в армии дедовщина! (Заходит в кабинет).

ПАХОМ (растерянно): При чём здесь дедовщина?

ИННА: Не обращай внимания: он внимательно читает газеты и заучивает, с чем надо бороться.

ДАРАНЯН: Обаятельная личность!.. Педагог!.. Большой друг молодёжи!.. Его фамилия не Макаренко?

БАРБАРИС (Инне, кивая на Дараняна): Учти, он старается понравиться.

ИННА: Учла.

БАРБАРИС: А знаешь, с какой целью?

ИННА: Очевидно, с той же, что и ты.

БАРБАРИС: Нет У меня были прямые намеренья, а у него – косвенные: ему нужны подробности о Глебовой.

ИННА (Дараняну): Вы быстро сориентировались!… Как говорят в институте, она учёный с большим будущим. Работает у нас, преподаёт в мединституте, консультирует в больницах и поликлиниках, публикует научные статьи, выступает на симпозиумах… В перспективе – профессор, академик. И вообще… Женщина на главную роль.

БАРБАРИС: Что значит на главную роль?

ИННА: Это значит – не на эпизод.

БАРБАРИС: Ты не права: я к тебе очень хорошо отношусь!

ИННА: При чём здесь ты? Я у тебя даже не эпизод.

БАРБАРИС: А что?

ИННА: Так… Интермедия. Кстати, как поживает твоя Оля?

БАРБАРИС: Отлично.

ИННА: А Лёля?

БАРБАРИС: Прекрасно.

ИННА: А Даша?

БАРБАРИС (поправляя): Маша.

ИННА: Прости, я их путаю.

БАРБАРИС: Я тоже.

Кабинет. Богородский читает какое-то письмо. Копыто и Матильда Ивановна наблюдают за его впечатлением.

БОГОРОДСКИЙ: Без подписи?

МАТИЛЬДА ИВАНОВНА: Без.

БОГОРОДСКИЙ: Какая низость! Порвать и забыть!.. Слава Богу, уже не то время, когда анонимки калечили людям жизнь!..

МАТИЛЬДА ИВАНОВНА: Вы благородный человек, Аркадий Богданович, но…Вспомните, почему Иваненко не утвердили заместителем министра?..

БОГОРОДСКИЙ: Сравнили! Он же какие-то секреты продал американцам!

МАТИЛЬДА ИВАНОВНА: Это не доказано. Больше того, были опровержения, статьи в его защиту. Но всё равно, над ним уже висело это подозрение, и его уже никуда не продвигали. А всё началось с обычной анонимки.

КОПЫТО (берёт письмо, читает): «… Если не примете меры, буду писать в Министерство»…

БОГОРОДСКИЙ (Перечитывает письмо. Задумчиво): Как не обидно, но в ваших словах есть доля истины: найдутся деятели, которые поверят, начнут звонить, выяснять, пойдут слухи, сплетни, пустые домыслы… (В раздумье). Хотя, конечно, дыма без огня не бывает.

КОПЫТО: Сексуальные домогательства.

БОГОРОДСКИЙ (брезгливо): Вы опять начитались газет.

КОПЫТО: В крайнем случае, половая разнузданность.

БОГОРОДСКИЙ: Умоляю, только без ярлыков!

МАТИЛЬДА ИВАНОВНА: Человек науки!.. В рабочее время!.. С женатым мужчиной!

ИННА (входя): Аркадий Богданович, приказ готов. Подпишите.

БОГОРОДСКИЙ (пробежав глазами): Тут не совсем точно сформулировано. Оставьте, я исправлю и отдам вам. Потом.

ИННА: Но вы же сами…

БОГОРОДСКИЙ: Идите. (Дождавшись, когда Инна вышла, обращается к Копыто). Вы с ней говорили?

КОПЫТО: Вызывал, зачитал. Предложил честно и откровенно признаться… Ну, вместо этого яростное отпирательство, возмущение, слёзы… Словом, типичная коррупция!