Два с половиной сыщика

Котенок стал быстро-быстро разбрасывать камешки передними лапами. Потом уселся на выкопанную ямку и гордо задрал хвост.

- Смотри, какой цивилизованный, - не удержался от улыбки Саня.

Котенок закапывал ямку так тщательно, как будто скрывал невесть какой проступок.

И вдруг под его лапами что-то звякнуло! Кажется, коготки Пушкина скользнули по стеклу, и по стеклу зазвенели камешки.

Пашка нырнул в яму вниз головой, как в речку. Саня едва успел ухватить его за ноги. Из ямы, мяукнув, вылетел Пушкин. Потом оттуда донеслось яростное шарканье: Пашка копал куда быстрее, чем котенок.

- Есть! Есть! Нашел! Нашли! - заорал он.

Саня изо всех сил потянул Пашку за ноги. Тот был ужасно тяжелый: наверное, не хотел отпускать добычу.

Полураскопанная, в яме торчала огромная банка из темного химического стекла. Ее широкая пробка была покрыта черной смолой.

- Да-а... - произнес Иван Кириллович. - А ведь эти камешки служили дренажем. Они впитывали влагу. Хотя такая банка не то что в сырости лежать - по морю могла плавать годами.

Через минуту банка уже стояла на траве. Пашка подбрасывал в руке увесистый камень. Чего тут возиться с пробкой!

Остальные долго любовались находкой. Потом взрослые задвинули плиту на место. Пауль замазал щель какой-то пастой, которую аккуратно выдавил из тюбика.

Теперь даже следов тайника не было видно. Только банка тускло отсвечивала на траве, напоминая о его существовании. Саня на глазок определил объем банки. Он ходил за молоком с трехлитровой, эта же была больше раза в три.

Пауль побледнел, на лбу у него выступили капельки пота. Иван Кириллович взял его под локоть, помог присесть на траву. Минут пять Пауль приходил в себя. Ребята молча ждали, переминаясь с ноги на ногу.

- Все. Я готов, - встряхнулся Пауль. - Извините. Надо довести дело до конца.

Он опять достал долотце и принялся осторожно отцарапывать смолу. С глухим звуком "пум-м" деревянная пробка наконец выдернулась из банки. Пауль расстелил на траве белое, как снег, полотенце. Его рука свободно вошла в горловину банки. Тихонечко, один за другим, он стал доставать какие-то предметы, завернутые в плотную коричневую бумагу, и выкладывать их на полотенце.

В первом свертке был толстый блокнот в кожаном переплете.

"Дневник!" - догадался Пашка.

Его бы воля, он открыл бы блокнот немедленно. Даже другие свертки не стал бы разворачивать, будь в них хоть золотые слитки! Так не терпелось ему узнать о жизни Андрея Белоярцева.

Но Пауль уже разворачивал маленькие, размером с ладонь, деревянные дощечки. Их было много; примерно после двадцатой Саня с Пашкой перестали считать. Лежа на животах, чтобы не касаться дощечек руками, они разглядывали нарисованные на них крошечные картины.

- Смотри, это же наше Караваево, - взволнованно шепнул Пашка. - Только какое-то не такое...

На дощечке и вправду было изображено Караваево: и улочки те же, и вокзальная площадь. Даже Пашкин дом виднелся за деревьями! Но все это выглядело удивительно праздничным, ярким. На десяти квадратных сантиметрах Белоярцев умудрился нарисовать множество людей. Рыбак с удочкой, играющие в мяч мальчишки, женщина с полными ведрами, ещё целая толпа народу. Правда, толпа совсем не казалась толпой: каждому из людей художник нарисовал не похожее на других лицо. Надо было только повнимательнее присмотреться к малюсеньким фигуркам.

- Лупу бы сюда! Видишь, даже коты есть, - восхищенно произнес Саня. Этот - рыжий и сердитый, а тот - серый и веселый.

- Веселый - это мой Пушкин, - тут же встряла Анка. - А это я!

Она показала на другую дощечку - портрет девчонки с круглыми зелеными глазами.

- Как же без тебя с Пушкиным! - хмыкнул Пашка. - Зато тут Бармалей нарисован.

- Да это же... - задыхаясь от волнения, произнес Иван Кириллович. Даже лучше, чем у нас на стенах!

Пауль счастливо улыбнулся.

- Работы Белоярцева знает весь мир, - гордо сказал он. - К тому же он готовил краски по своему рецепту. Никто не может разгадать, почему они такие долговечные. Но на маленьких дощечках Андрей, вероятно, начал работать только здесь.

- Как же - знает весь мир? - удивился Саня. - Откуда же во всем мире его картины?

- Они не во всем мире, - объяснил Пауль. - Они в Швейцарии, в нашем музее. Андрей отправил с женой и дочкой много своих картин. Остальные он хотел привезти сам... Во всем мире бывают его выставки, продаются каталоги. Майн Готт, какое сокровище вы нашли! Живая память, можно так сказать?

- Можно, - кивнул Иван Кириллович. - Еще какая живая..

- Но дальше, дальше! - воскликнул Пауль. - Нижний сверток очень тяжелый.

Самый большой сверток пришлось разворачивать прямо в банке.

"Как я кед в ведре снимал", - вспомнил Пашка.

Но через минуту он забыл и про кед, и про все свои приключения.

Пауль поочередно доставал новые предметы. Каждый из них был завернут в отдельную тряпочку.

- Это носовые платки, - догадалась Анка. - Ой, до чего красивые! А вышивка какая! Я никогда не научусь так тоненько вышивать.

- Да отстань ты со своей вышивкой! - рассердился Саня, мельком глянув на тонкий вензель в уголке платка. - Не до вышивки сейчас!