Два романа об отравителях

Ответить на этот вопрос совсем не трудно. Кем бы ни был тот, кто снимал эту пленку, он был помощником Чесни, знал заранее, как будет выглядеть «доктор Немо», ему было велено произнести эти слова и, видя, что Чесни повернул голову к двери, он счел, что нужный момент наступил, и произнес их на пару секунд раньше, чем следовало — когда другие уже увидели «Немо», а он сам — еще нет. Хардинг не отрицал, что эти слова были им сказаны, и, следовательно, он был помощником Чесни независимо от того, кто снимал пленку — он или Эммет. Разумеется, я был убежден, что пленку снимал Эммет, а Хардинг исполнял роль «доктора Немо».

Когда сегодня утром мы просматривали пленку, мне хотелось закричать, поделиться своим открытием. И мне совсем уж не удалось удержаться от довольно многозначительного восклицания, когда майор Кроу подошел вплотную к правде, сказав, что Марк Чесни, по существу, сам спланировал свое убийство. Это была правда, хотя майор имел в виду другого человека, чем я. И вот в этот самый момент все мое построение рухнуло.

На экране можно было очень четко рассмотреть «доктора Немо», и рост его был метр восемьдесят. Мало того, по походке можно было вполне определенно утверждать, что это Вилбур Эммет. Я получил такой удар в солнечное сплетение, от которого мне несколько часов пришлось приходить в себя.

Рекомендую вам всегда быть скромными. Это великая добродетель. Я был настолько уверен в своей правоте, что построил свое здание, не позаботившись о том, чтобы скрепить его камни цементом. Только к вечеру, когда мы нашли в столике мисс Вилс коробку от лампы Фотофлад, я сообразил, что мы в который — то уже раз попались на еще один изобретательный трюк Чесни. Это был уже последний из них, но из — за него план Хардинга становился втройне безопасным.

Разумеется, одна деталь уже некоторое время мучила всех нас. Даже отвлекаясь от вопроса, кто же убийца, было непонятно, почему он не уничтожил пленку? Возможностей для этого он имел сколько угодно. Пленка лежала в пустой комнате и любой мог в пять секунд обезвредить ее, просто выставив на свет. Ни один убийца — даже безумец — не стал бы оставлять полиции фильм, где он снят в момент преступления. Однако пленку никто не тронул. Если бы у меня хватило ума с первой минуты следовать правильному ходу рассуждений, я сообразил бы, что пленка была любезно оставлена нам именно потому, что на ней не был снят истинный убийца.

В действительности это была пленка, снятая Чесни, Эмметом и Хардингом утром в день спектакля с Эмметом в роли доктора Немо.

Помогла мне понять это лампа. Она немного сбила с толку и заинтриговала меня. Прежде всего меня заинтересовали слова инспектора о том, что мисс Вилс была явно удивлена, услышав, что лампа перегорела. Почему это так ее удивило? Быть может, все это не имело никакого значения, но именно эта деталь оказалась ключом, который позволил открыть казалось бы наглухо закрытую дверь. Мисс Вилс купила эту лампу в то самое утро. До вечера никто ею не пользовался. Сколько же времени горела лампа в тот вечер?

Надо было заняться небольшим расчетом. Спектакль Чесни начался, грубо говоря, около пяти минут первого. Лампа была включена и горела еще, когда в двадцать пять минут первого прибыла полиция. После этого вы помните? — ее выключили. Это дает нам для начала двадцать минут. Затем ее ненадолго включили на то время, когда полиция бегло осматривала кабинет перед тем, как туда вошли вы, профессор. Через несколько минут — не больше пяти, во всяком случае — ее выключили. В третий и последний раз лампу зажгли, когда прибыли врач и фотограф. Можно прикинуть, что и в этот раз прошло около пяти минут, прежде чем лампа перегорела.

Хотя все это приближенные прикидки, ясно, что лампа перегорела, проработав в общей сложности около получаса. А ведь Стивенсон заверил меня, что эти лампы должны выдерживать больше часа работы.

Лампа перегорела через полчаса, потому что ею уже пользовались — в тот же день, но только раньше.

Это простое соображение пришло мне в голову, когда я нашел коробку от лампы. Мисс Вилс купила эту лампу утром и оставила ее в ящике. Она ею не пользовалась, поскольку от служанок мы знаем, что она с утра отправилась в гости к профессору Инграму и пробыла у него до вечера; к тому же нам хорошо известно, что она никогда не интересовалась фотографией.

Казалось бы, надо сделать вывод, что лампой не пользовался никто до того, как без четверти двенадцать Памела получила приказ найти и принести ее. Однако как я только что показал, так быть не могло. Есть и еще одно соображение. Мы нашли картонную коробку в ящике стола. Если бы Памела нашла лампу в еще запечатанной упаковке, она принесла бы ее вместе с коробкой. Однако она принесла одну только лампу. Это означает, что коробка была уже распечатана: лампа лежала отдельно или в раскрытой коробке.