Два рассказа

Когда ежей накопилось около сотни, Юсупов приступил к действиям.

Городок, в котором жил Юсупов, был невелик, а в ту пору, когда Юсупов встал на стезю врага народа, в нем насчитывалось всего около пятидесяти частных автомобилей, сотня колхозных, плюс проходящая мимо трасса государственного значения с проносящимися иногда по ней к морю машинами отпускников. Трассу Юсупов отбросил сразу — слишком незаметны будут результаты, ну заменит отпускник колесо, выразится неприлично и покатит дальше, туда, где плещутся волны моря, в котором Зибелиус топил свои подлодки. Государственный и колхозный транспорт Юсупов пока тоже оставил в покое, решив заняться им потом, когда накопит опыт. Оставались частники — жидкое стадо «Запорожцев» и «Москвичей», разбавленное семью «Жигулями» и одной «Нивой». С них Юсупов и начал.

Все автолюбители, вне зависимости от марки железного коня, предпочитали ездить по одной дороге, соединявшей берег, на котором располагалась жилая часть города, с промышленной зоной на другом берегу. Предпочитали они по ней ездить потому, что во-первых, это была единственная (кроме трассы) асфальтированная дорога в городе, а во-вторых, никакого другого пути на тот берег не было. Сама дорога проходила по лесу и удобнее места для диверсии придумать было нельзя. И одним осенним утром Юсупов, взяв мешочек с ежами, натянув большие резиновые сапоги, найденные на помойке, пошел на преступление.

Около семи все обладатели автомототранспорта гордо поедут на работу и тут встретятся с предварительно разбросанными в пяти местах ежами. Скорее всего на работу они не попадут. Могут, конечно, произойти всевозможные крушения и аварии, но это навряд ли — дорога хоть и асфальтовая, но кривая и раздолбанная, выше сорока километров все равно никто не разгоняется, так что ничего страшного нет.

Получилось все так, как планировал Юсупов — в это утро на дороге осталось пятнадцать машин и двадцать мотоциклов.

На следующее утро Юсупов расположился на возвышенности за мостом и оценивал результаты своей работы: почти никто из обладателей автомобилей и мотоциклов не рискнул поехать во второй раз — еще бы — камеры дороги, да их и не купишь — все ехали на велосипедах. Сия картина доставила Юсупову большое удовольствие, несколько мрачного оттенка.

Закономерным продолжением «Дорожной войны» стало уничтожение автопарка предприятия «Сельхозтехника». Вечером, как бы невзначай, Юсупов выронил недалеко от проходной этого гиганта индустрии большую бутыль самогона, а в три часа ночи пошел и засыпал в баки сахар. История получила огласку. Было заведено уголовное дело, но местные борцы с преступностью так ничего и не нашли, кроме следов сапог сорок третьего размера. Искать ребенка никто не стал.

Юсупов радовался.

Поскольку у «Сельхозтехники» средств для ремонта сельхозтехники не было, весенний сев был сорван, а директор предприятия Вяземцев, отец одного скверного мальчика, вылетел с работы. Таким образом, хороший почин был сделан, а справедливость восторжествовала.

Юсупов продолжил. Вредить было безумно интересно, просто замечательно. И за пять лет своей вредительской карьеры Юсупов преуспел. И в свой «Журнал вредителя», хранившийся в выдолбленной потолковой балке, помимо вышеуказанных, он занес следующие значительные злодеяния:

— ночное падение крана на стройке (отвинчены гайки крепления);

— отравление водоснабжения (Юсупов забрался на водонапорную башню и высыпал в воду сильное ветеринарное слабительное, город мучился три дня расстройством желудка);

— затопление любимой школы (кислота очень удачно растворила трубу на пятом этаже, над чертовой библиотекой, и пока прибывали сантехники, а прибыли они только утром, библиотеке был нанесен непоправимый урон);

— поджог сенокосных угодий.

И многое другое.

Многое другое включало в себя мелкие пакости, вроде заражения чесоткой собственного класса или отправления вниз по течению реки огромного ветвистого дерева, отчего все местные браконьеры в одну ночь напрочь лишились орудий незаконного лова.

Юсупов был доволен.

А по городу распространился слух, что на град сей наложено страшное проклятье невезучести, что его наложила одна святая старушка, которую местные жители обидели еще в молодости и что для того, чтобы это проклятье снять, надобно всем покаяться и желательно публично. Идея покаяния оказалась крайне популярной и в одно из воскресений большая толпа граждан, в основном бабушки, женщины и дети во главе с приходским священником, отправилась на берег реки, чтобы восславить Господа и испросить его снять проклятие.