Когда его отец, герцог Йорк, явился 10 октября 1560 года в Вестминстер Холл, чтобы занять престол, в соответствии с заранее достигнутыми договорённостями, когда он уже и руку на трон возложил, полагая, что вопрос о его притязаниях решён окончательно и бесповоротно, тут‑то его и «подрезали» самым коварным образом, деликатно спросив: «А вы не хотите прежде поздороваться с королём, милорд?». И Йорк понял, что королём здесь всё ещё считают слабоумного Генриха VI, а не его, — энергичного, мудрого, деятельного, справедливого человека, готового свою жизнь и жизнь своих детей положить за свободу и процветание Англии! Потрясённый этой нелепостью, он не сразу нашёл, что ответить и в молчании покинул собрание.
Но зато дома дал выход своему раздражению. Ричард, которому только неделю назад исполнилось восемь лет, видел, как отец бушевал, раскрасневшись от гнева , как сжимал кулаки и стучал ими по столу, как кому — то грозил пальцем, а потом ходил взад — вперёд по комнате, отталкивая от себя слуг. Видел, как он сдёргивал занавески, пытаясь открыть окно, как хватался за оружие, чуть только кто — то входил в комнату, как отпихивал ногой мебель, сбрасывал на пол посуду, когда ему подносили питьё… И всё время говорил, говорил, отчаянно жестикулируя, словно хотел кого — то переубедить. Видел, как тщетно пыталась успокоить его мать, пытаясь отвлечь от мрачных мыслей.
Помнил Ричард и то злополучное рождество в замке Сэндэл, в декабре 1460 года. Когда провизии на всех не хватало, но отец со дня на день ожидал подкрепление, поэтому праздники решили не прерывать. В разгар торжества войска Ланкастеров нарушили рождественское перемирие, о котором сами же и просили. 30 декабря они окружили замок и обманным путём, — условленным сигналом йоркистов, выманили герцога Йорка из его укрытия. Предполагая, что он едет на встречу к друзьям, герцог взял с собой только очень небольшой эскорт, который тут же был окружён и разбит. В схватке погиб и старший брат Ричарда, граф Эдмунд Ратленд, сопровождавший отца, и брат матери — Ричард Невилл, граф Солсбери, и его сын, Томас Невилл. Сам герцог был захвачен в плен и собственноручно казнён кровавой Маргаритой Анжуйской.
Помнил Ричард и ту оглушающую, мёртвую пустоту, которая свалилась на него вместе с этим ужасным известием. Помнил и то, как стоял, забившись в угол огромного, тёмного зала, за высокой, тёмного дерева, перегородкой. Тогда же впервые (но не в последний раз в жизни), ощутив настоящее горе, он, по детской слабости своей, дал волю слезам. И тогда же решил про себя, что став воином, он ни за что не позволит себе сдаться в плен, — предпочтёт позору славную смерть в бою. (Что и было исполнено им в сражении при Босворте).
Помнил Ричард ту панику и суету, с которой, опасаясь за жизнь сыновей, собирала в дорогу их мать, герцогиня Йоркская, отправляяcь вместе с ними в Утрехт, в январе 1461 года.
Помнил и радостное известие о победе Эдуарда, 2 февраля, в битве при Мортимерс Кросс, которое они получили в том же году. Все тогда радовались успехам брата, и маленький Ричард радовался больше всех. А потом что — то не задалось, и им принесли весть о поражении графа Уорвика во второй битве при Сент-Олбенсе, 17 февраля. Помнил он и переезд вместе с Джорджем в Бургундию, который за этим последовал.
Помнил Ричард и праздничную, благополучную, спокойную жизнь при дворе Бургундского герцога Филиппа III, Доброго. Потому, что именно здесь он получил необычайно сильный эмоциональный, культурный, эстетический и идеологический заряд, оказавший влияние на становление его личности и формирование его убеждений. В Бургундии Ричард быстро освоился и даже начал говорить по-фламандски, — как это бывает с общительными детьми — ЛОГИКАМИ — ИНТУИТАМИ -ДЕКЛАТИМАМИ, с их хорошей памятью, способностью к системному анализу и быстрой интеграцией в окружающую среду.).
Для восьмилетнего Ричарда герцог Филипп, по сути, явился квазитождественным социальным заказчиком [13]: рыцарские традиции, сказочно яркая обстановка его двора, пышные праздники, балы и турниры — весь этот красочный антураж культуры рыцарства, произвёл на Ричарда неизгладимое впечатление. В этой связи и сама Бургундия казалась ему сказочно благополучной страной — благословенным краем, каким он хотел бы видеть и свою родную Англию, а Филипп Добрый — идеальным правителем, каким бы хотелось стать и ему самому.
6. Социальный заказ из Бургундии
Блестящий и пышный двор Филиппа Доброго (психотип «ЭИЭ») в ту пору был одним из самых блистательных центров культуры и искусства Западной Европы. При дворе герцога Бургундского работали лучшие художники и мастера станковой живописи той эпохи — Ян Ван Эйк и Рогир Ван дер Вейден.