Два мудреца в одном тазу...

— Ага, — кивнул я и подумал, что десять часов, наверное, все-таки многовато. Этак и стемнеть давно бы успело! Однако спорить с Вовычем я не стал. Нельзя вносить уныние в ряды единомышленников. Я ведь уже говорил: капитаны — они до последнего подбадривают матросов. Даже когда судно валится на борт, они и тогда не уходят с капитанского мостика и знай себе покуривают трубку, всем своим видом внушая надежду подчиненным…

Я повел кончиком доски справа налево, передернул невидимый затвор. Зажмурившись, изо всех сил попытался представить, что это пулемет ДШК или на худой конец немецкий МГ. Еще немного, и чудо претворилось бы в явь, но у меня отчаянно зачесался нос. Я чихнул, и нечто тяжелое в моих руках снова стало обычной доской.

— Будь здоров! — пробормотал Вовыч.

— Ага, — откликнулся я и подумал, что все-таки мы молодцы. Даже на самом краю гибели не впадали в уныние. Я вот даже был уверен, что рано или поздно нас найдут. Нельзя же бесконечно мыкаться по крохотному котловану! В крайнем случае — зима на носу, и, когда все замерзнет, до берега можно добраться прямо по льду. Ну то есть это я себя так утешал. Я ведь оптимист по жизни. Да и Вовка тоже. А оптимисты — они, как капитаны, — должны смеяться и болтать не переставая. Вот и мы с Вовычем болтали — в любое время суток, с завязанными глазами и даже с набитыми ртами. А уж во время уроков и на киносеансах болталось вообще здоровски. И не страшно, что разговоры велись абсолютно параллельные. То есть Вовыч, к примеру, рассказывал какую-нибудь шнягу про вампиров, а я тут же заряжал серию из фантастической саги. Слышать друг друга при этом, понятно, не очень получалось, но общаются ведь не ради этого, верно? Если кто любит послушать, пусть и сидит себе с закрытым ртом, а у нас с Вовычем в этом смысле была полная свобода. Даже словечко «болтун», я думаю, выдумали завистники. Ну то есть те, кто не умеет восхищаться обводами звездолетов, рыком тираннозавра и прочей красотой окружающего мира. Потому что кто восхищается, тот и спешит поведать о своих чувствах соседу. В этом, по-моему, и кроется смысл общения.

Однако сегодня нам с Вовычем было не до этого. Неразговорчивые мы с ним были. Он смотрел вправо, я влево. Ну и гребли попеременно, хотя в близость берега уже почти не верили. А вот в чудовищ верили стопудово. Потому что время от времени по воде шли подозрительные волны, и мы как по команде поворачивали головы в опасном направлении. Зрение напрягали так, что у меня глаза заслезились. Я даже подумал, что если вернусь домой, то мне, точняк, понадобятся очки. И будет в нашей тайной организации уже два очкарика. То есть я и Костик.

И ничего, кстати, страшного. К очкарикам с некоторых пор я дышу ровно. Уважительное у меня к ним отношение. Очень уж красиво наш Костик снимал очки перед дракой. Первый раз я увидел, как он это делает, — чуть в осадок не выпал. Свая-то его в грудь пихнул да еще обозвал нехорошо. То есть как и положено в общении с новеньким. А Костяй тогда только-только объявился в классе, — вот и проходил проверку. Жаль, новенькие быстро становятся старенькими — все равно как носки с платками. День-два еще ничего, а дальше уже и не поймешь, какие они — старенькие или не очень. Словом, Свая его толкнул, а Костик интеллигентно так снял очочки, сложил дужечки и почему-то протянул мне.

— Подержи минутку… — сказал он и встал в боксерскую позу.

Нет, вы поняли? Все так спокойно — типа, Зорро из фильма! У меня чуть слюнки не потекли. Наверное, многие тогда пожалели, что ходят без очков. Короче, Костяй так артистично все проделал, что сразу выиграл раунд. Свая и тот понял, что бить новенького после такого проката уже в лом. Некрасиво, что ли. А он хоть и Свая ломовая, а красоту тоже по-своему понимал. Ясен пень, что худющего Костика он раскатал бы в оладушек, но после этих очков это было уже не то. И я сразу усек, что драку надо пресекать. Это у меня, типа, озарения произошло. Хлопнув новенького по спине, я дипломатично подмигнул Свае.

— А нормальный малек! Сразу видно — из наших!

И все вокруг все правильно поняли, оживленно зашелестели голосами и тоже начали хлопать по Костиковой спине. И Свая похлопал, и Шнур. Так хлопали — чуть на пол новичка не сшибли. Но очкариков с тех пор я реально уважаю. Особый это народ. Я бы сказал — со стержнем. И глаза через стекла у них глядят по-особенному. Пристально, что ли…

Под днищем лодки отчетливо скрежетнуло. Друг мой Вовыч вздрогнул, а я по-черепашьи втянул голову в плечи. И оба сделали вид, что ничего не произошло. Так ведь тоже иногда бывает: делаешь вид, что не замечаешь, и на самом деле не замечаешь. А через минуту-другую убеждаешь себя, что ничего и не было. Способ не то чтобы правильный, но эффективный. А что? Взрослые к нему прибегают сплошь и рядом, а мы чем хуже?

* * *