Два мудреца в одном тазу...

Тайна заключалась в том, что Жорикова семья весной выиграла в лотерею DVD-плеер. Ну а коллекцию ужастиков им вручили в качестве бонуса. Здоровенную такую стопищу дисков. Короче, шальной выигрыш впрок не пошел, — мужчины плотно засели за ужастики. То есть все, конечно, их смотрят — кто ржет, кто попкорном желудок набивает. Конечно, давятся иногда в самых жестких местах, но дело-то житейское! Никто, короче, давно не умирает. А эта семейка на страшилки прямо запала. Боялись, тряслись, а все равно смотрели. Поэтому мы с Вовычем решительно подходили к ним и разрывали сцепленные руки. Папу усаживали на лавочку, Жорку ставили на ворота. Понятно, он был вратарем-дыркой, ну да надо же было как-то спасать парня. А так под вопли, ругань и свист он пропускал с полдюжины мячей и постепенно начинал оживать. Нормальный, в общем, процесс. Да и как тут не оживешь, — то мячуган в лоб прилетит, то пендаль от своих за гол пропущенный.

Короче, под занавес наш голкипер настолько входил в раж, что отбивал уже вполне мертвые мячи. И даже орал-улюлюкал не меньше прочих. Великая штука — футбол! Дикая, но симпатичная, как говаривал знаменитый летун. Поэтому всем любителям ужасов смело рекомендую футбол. Как витамины и крепкую дубину, приводящую в чувство.

Нас, между прочим, эта «дубина» тоже приводила в чувство после долгих занятий. Попробуйте-ка отсидеть шесть уроков, когда вам девять лет! Это в семьдесят люди падают на лавки и сидят неподвижно до вечера, а для нас это голимая пытка. И потому в динамических паузах мы тоже что-нибудь обязательно пинали: мячи, ледышки, консервные банки. Когда ничего под ноги не попадалось, кто-нибудь героически жертвовал своим мешком со сменной обувью. На такие вот подвиги мы готовы были идти ради футбола. И я, и Вовыч, и вся наша дружная команда.

Сам футбол, правда, не отвечал нам взаимностью. Мы постоянно проигрывали. Настолько постоянно, что успели к этому привыкнуть. Даже наперед загадывали счет, с которым проиграем. То есть если получалось всухую, да еще каких-нибудь 15:0, это казалось обидным. Но если удавалось забить два-три гола, а противник заколачивал всего жалких шесть-семь плюх, мы покидали поле танцующими походками героев. Все условно, ребятки! Это вам любой академик подтвердит. Да и как мы могли выигрывать, когда команда наша была ходячим анекдотом. На нас и полюбоваться приходили, как на каких-нибудь клоунов из цирка. А мы не обижались. Скорее наоборот! Как говорится, каждому своя слава.

И кстати, если толковать о славе, то самым славным игроком у нас был, конечно, Боренька. Обычно он стоял в защите. Его просто некуда было больше ставить. Даже в воротах он умудрялся пропускать мячей больше, чем Жорик. Ну а в защите Боренька погоды особой не делал. Как бы стоял, а как бы и нет. Мы и называли его исключительно Боренькой. Потому что славный паренек с темными кудельками на голове, с девчоночьим голосом и бесконечно добрыми глазами иначе именоваться не мог. Помните песню про тех, кого не берут в космонавты? Вот и в футбол таких, как Боренька, брать вообще-то противопоказано. Боренька не играл, а танцевал. То есть подпрыгивал, выделывал ногами азартные вензеля, а при приближении мяча испуганно отскакивал в сторону. При этом он что-то отчаянно пищал, а размахивал руками так, что нечаянно попадал по физиономиям играющих соседей. Я за ним секстильон раз наблюдал, и, по-моему, ни разу Боренька не коснулся ногой мяча. Как-то здорово это у него получалось. Я бы так ни за что не сумел. Но как же искренне он радовался нашим удачам, каким смехом встречал промахи противника! Когда, взмыленные, мы уходили с поля, он, как и все, пискляво переживал те или иные моменты:

— Мне мяч пасанули, а я такой — раз! А он хобана… В штангу… Всего на сантиметр промазал. Даже на пол… На полсантиметра…

Смехота, в общем, а не игрок, но я не находил в себе мужества прогнать Бореньку из команды. Другие на него злились, орали, кулаками замахивались, а я, как дурак, заступался. Может, потому что знал, что у Бореньки есть маленький братик и этого братика Боренька безумно любит. Даже в песочнице с ним не стыдится играть, совочком ковыряется, при всяком удобном случае целует во все щеки. Разница у них была лет в семь, но я почему-то не сомневался, что когда братик вырастет, Боренька и тогда будет во всем ему уступать. Все равно как уступал всем футбольный мяч. Таким уж он был добрым и бесхарактерным. В общем, сложно ему придется в жизни. Это и ежу ясно. Зачем же портить еще и детство?