Два кинжала

Я настолько устала от бурного течения собственной жизни, что даже не обращала внимание на то, как выглядели остальные дамы в зале. Какой смысл примечать, какие прически нынче делают благородные или какой фасон платья моден? Нельзя впускать в свой разум такие вещи, иначе можно не справиться с потоком мыслей, которые совсем не помогут, а только отвлекут! Чтобы спастись, мне нужно быть максимально собранной.

Но все же… Все же…

Даже в страшном сне мне не могло привидеться, что я буду представлена высшему обществу в таком виде! Не трудно понять, почему придворные, несмотря на общую ситуацию, не удержались от обсуждения моего внешнего вида. Эта замученная оборванка — Сиятельная? Как ее фамилия? — вопросы, предположения, ахи и охи носились по залу. «Люди!» — хотелось закричать мне, — «Сейчас, возможно, в стране произойдет смена власти, а вы озабочены моей фамилией?»

— Я, признаться, удивлен, что вы решили поддержать человека с такими… странными притязаниями, — продолжал беседу король, напрочь игнорируя Томигоста.

— О, Ваше Величество, — вздохнула я, — иногда слабой женщине не остается ничего, кроме как следовать за сильным мужчиной.

— Вот как, — многозначительно произнес король, а Сыч рядом что-то прошипел сквозь зубы. — А где же ваш муж, Сиятельная?

— Боюсь, Ваше Величество, — я не позволила ни одной эмоции просочиться в голос, — это известно только Пресветлым Богам.

Кто-то за моей спиной присвистнул. На лице у Томигоста ходили желваки. Король сжал губы, но ничего не успел ответить — господин Жизнобуд вернулся с королевским скипетром, лежавшим на бархатной подушке с кистями.

Вышеслав Пятый поднялся и взял скипетр в правую руку, раня пальцы левой об острый шип на навершии артефакта. Потом взмахнул им — и гобелен с древом родов за его спиной ярко вспыхнул и как будто ожил. По нитям, связывающим фамилии, побежало золото, а гербы родов превратились в картинки татуировок. Это было завораживающее действо!

Король не отказал себе в удовольствии полюбоваться на наши лица — судя по удивлению придворных, такое они видели разве что только во время церемонии коронации, — и положил скипетр обратно.

— Прошу, — сказал он Томигосту, дождавшись, когда гобелен с родами приобретет свой обычный вид. — Мой настоящий наследник сможет это повторить.

Маги-советники и даже гвардейцы согласно кивнули.

— Докажите! — нахально заявил Томигост.

— Даже так? — ничуть не удивился король. Его, казалось, ничто не может вывести из себя. — Владимир!

Один из гвардейцев подошел к королю, легонько поклонился, взял скипетр. Вот это да! Принц, оказывается, служит в гвардейцах! Пусть даже в элитном полку, но все же! Вот это воспитание!

Только теперь мне в глаза бросилось значительное, как и у всех высших аристократов, сходство отца и сына. Более того, у наследника даже взгляд был такой же — цепкий и жесткий. Вышеслав даже как-то помягче смотрел.

Вновь проливается кровь Чаянского королевского рода. Владимир взмахнул скипетром. Гобелен снова засиял.

Не промолвив ни слова, принц положил артефакт обратно, опять поклонился отцу и прошел в строй гвардейцев. Раз — и слился с ними. Я зачарованно уставилась на военных. Вот это так заклинание маскировки! Высший уровень!

Сыч на подкашивающихся ногах подошел к подушке. Волнение ему скрыть не удавалось. Он осторожно взял скипетр, прикоснулся мизинцем к шипу… и тут же выронил артефакт с невнятным возгласом. Среди придворных раздались смешки.

— Жжется, — констатировал господин Жизнобуд. — Нет в вас королевской крови, Владетель Сыч. Ни капли.

— Но… как? — потрясенно спросил Томигост. — Моя мать… она…

Вышеслав пожал плечами. Его лицо выражало скуку и пренебрежение.

— Я позволил это представление только в память о вашем отце, которого я безмерно уважал, и отдавая последние почести его геройской смерти. Он был настоящим Сиятельным.

Сказанное «не то, что вы» повисло в воздухе так явно, будто эти слова были осязаемыми.

Томигост повернулся ко мне каким-то неловким, деревянным движением. В его глазах царили удивление, неверие и боль. Слабость. Сейчас он был так же жалок, как и много лет назад, когда мы впервые встретились.

Он понял, что я его презираю. Сглотнул. Обернулся к королю, который уже слушал одного из советников.

— Извините, Ваше Величество, — сказал Томигост, бросив на короля кроткий взгляд. — Я… вероятно не так понял мою мать…

— Вероятно, — согласился король, нетерпеливо дернул пальцами. — Аудиенция закончена.

Томигост медленно подошел ко мне. Нижняя губа у него дрожала, но вот в глазах разгоралась ярость, такая же, как когда он тряс меня за плечи.

— Прости, Ясноцвета, — сказал он.

И вдруг…

Выхватил кинжал Волка и попытался воткнуть его мне в сердце.

Как бы не так!

Чего-то подобного я и ожидала от Сыча, поэтому успела отклониться. Убить меня не как-то уж и просто, особенно, когда я очень этого не хочу. Кинжал только слегка оцарапал мне грудь, но Томигост на этом не остановился. Все же старому Сычу удалось привить сыну ловкость и силу. Мужчина успел поймать меня за пальцы и резким движением раскроил мне левую руку от запястья до локтя.