Два кинжала

Я не слышала, чтобы на эльфийские поселения нападали, наоборот, эльфов ценили и оберегали, их в нашем королевстве было не так уж и много. Но, если подумать, события, о которых рассказывал Даезаэль, могли происходить и двести лет назад.

— Я остался с сестрой, и… от переживаний, наверное… все началось раньше, очень быстро. Я ее не спас.

— А дети? — шепотом спросила я.

— Выжили. Она… просила. Сказала, что никогда не простит, если я спасу ее, а не детей. Они ей были дороже, чем жизнь. Поэтому со своим узким тазом думай, прежде чем… Потому что тебе понадобится помощь эльфа-целителя, и лучше, чтобы это происходило в замке, а не в лесу… Мне хватает страшных снов.

Даезаэль замолчал, а я не решалась что-то сказать. Просто протянула руку и погладила его по щеке. Целитель порывисто прижал мою ладонь к своей прохладной коже. Даже ему нужна была поддержка.

— Ладно, — сказал он чуть позже, — с тобой нужно что-то делать, иначе ты к завтрашнему вечеру загнешься от горячки у меня на руках. Просить снять с тебя кокон, я так понимаю, бессмысленно. Для Кота ты ходящее золото, армия и власть, думаю, он уже прикинул твою стоимость и пишет письмо Волкам.

— Тогда он не заинтересован в моей смерти.

— Конечно! Но что он может сделать? Снять с тебя кокон, чтобы я помог тебе магией? А вдруг ты тогда впадешь в ярость и тут все разнесешь? Нет, так Сам рисковать не будет. Разве что вернут мне целительскую сумку, которая почти пуста. Так ты протянешь достаточное количество времени, чтобы передать тебя из рук в руки. Но подумай еще о таком моменте — захочет ли Владетель Волк тебя выкупать? Это же скандал! Сиятельная, найдена где-то в лесу, у мятежного аристократа. Что он с ней делал? Как она там очутилась? Слишком много народу будет об этом знать. Не лучше ли сделать вид, что ты — самозванка. Ну мало ли, мятежная дочка какого-то аристократа, а кинжал украла? Что за татуировка на тебе? Думаешь, Кот следит за последними новостями из столицы?

— Мое новое имя было дано мне в тайне, — сказала я. Не знаю, зачем, но, думаю, тут постарался Гарнислав. Ему выгодно, чтобы обо мне знало как можно меньше народу — тогда он сможет по-тихому захватить власть в моем домене, противостоя только моему отцу, и не столкнувшись с многочисленными доброжелателями, возжелавшими поживиться, воспользовавшись неопытностью новой Сиятельной.

К тому же… Сегодня Радочест не догадался посмотреть на мою татуировку, но вот завтра его вполне это может заинтересовать. Смогу ли я ему все объяснить? И стоит ли?

— Что же делать? — спросила я в отчаянии.

— Позови Ярослава, — эльф столкнул мою голову со своего плеча и сел.

— Зачем?

— Затем, что он наиболее заинтересован в том, чтобы ты была жива-здорова!

— Он убить меня хотел!

— Сейчас тебя убивать ему не выгодно! Из-за его торопливого отца, которому возможность править в северном домене вскружила голову, твой отец может вообще забрать домен себе и сказать: ничего не знаю, ничего не слышал, мое!

Я хмыкнула. Да, мой отец такое может.

— И тут, представь, является Ярослав в гордом одиночестве и говорит: отдайте домен. А твой отец: а не вы ли это мою дочку угробили, чтобы получить выход к независимым княжествам? А вот вам вместо домена моя вымуштрованная армия, ату их!

Я немного подумала. Да, Даезаэль прав, остается только восхищаться тому, как он быстро раскладывает все по полочкам и ориентируется в обстановке даже лучше, чем я.

— Хорошо, и как же я его позову? Ты же сам говорил, что маг погрузил меня в кокон!

— Да, но он не наложил на тебя «кляксу»! И, подумай сама, твоя связь с Ярославом теперь должна быть значительно прочнее, чем любые коконы и «кляксы»! В конце концов, вы же женаты!

Я тяжело вздохнула и позвала:

— Ярослав!

Злобный взгляд Даезаэля прожег меня насквозь даже в темноте.

— Плохо, — сказал он. — Ты его зови внутри себя, магией.

Я сосредоточилась и позвала, направив магический импульс. Он тут же оттолкнулся от кокона и вернулся обратно.

— Ты сдохнешь, как подзаборная собака, — с удовольствием сообщил мне эльф. — Твой организм после всех встрясок воспаления легких просто уже не переживет. И все твои враги будут торжествовать. Отец окончательно убедится в том, что его дети неудачники. Ярослав будет миловаться с Негосавой. А Драниш покончит с собой от тоски. И это все потому, что ты живешь в уютной норке «не могу, не получается» и бежишь всегда, как только сталкиваешься с трудностями!

— Я пытаюсь!

— Ты не пытайся, ты делай!

Я свернулась на полу в клубочек. Мне ничего не хотелось, я устала, меня морозило, а легкие горели. Сбитые от долгого пути ноги ныли и саднили. Мне было себя жалко, мне было себя очень, очень жалко.

Даезаэль молчал. Он предоставлял право мне самой решать, что делать — лежать и жалеть себя или все-таки переступить через очередную боль и усталость.

— Зачем это все? — спросила я.

— Чтобы ты стала сильнее, — отозвался целитель. — Чтобы там, на вершине, тебя уже не могло ничего сломать.

— А другие люди живут и без этого.