Два измерения...

— Я не о том. Немецкое командование собирается начать выпуск газеты «Русский голос» для населения. На базе типографии «Ленинского пути», что ли, благо она сохранилась хорошо…

— Да вы что! — «С ума сошли?» — чуть не сорвалось у Лизы. — Чтобы я в этом, — она не сказала «грязном», — листке!..

— Не кипятитесь! Не кипятитесь! — успокоил Семенов. — Наши люди, вы понимаете, я подчеркиваю «наши», всюду нужны. Наконец, есть дисциплина.

— Чья дисциплина? — опять не выдержала Лиза.

— Наша, — Семенов выразительно посмотрел на нее и еще раз повторил — Наша!

— Я не умею работать в газете, — сказала Лиза.

— Ничего, научитесь. Думаю, — поправился он, — должны научиться. Стенгазету в институте не выпускали?

— Да. Даже редактором была.

— Вот и прекрасно. Эта работа не будет особенно отличаться. А я доложу о вас, что вы работали в многотиражке. Поддерживайте эту версию.

И все же Лиза сникла. Семенов продолжал объяснять.

— Шеф-редактором газеты назначен господин Штольцман из прибалтийских немцев. Его заместителем господин Евдокимов… Он здешний. Не знаю, кем и где он работал, но здешний. Как вы понимаете, это не мои кадры. А вы и Александра Васильевна Жукова — студентка университета — будете сотрудниками. Жукова действительно сотрудничала в университетской многотиражке. Ну, плюс, конечно, корректура, работники типографии. Эти все уже подобраны…

Семенова позвали в соседний кабинет. Он извинился:

— Я сейчас.

Лиза осмотрелась. В большой комнате стояло шесть столов, и у каждого толпились по нескольку человек. Стол Семенова был самый громоздкий, и она сидела возле него одна.

«Наверное, Семенов какой-то начальник», — подумала Лиза.

Скоро он вернулся.

— Понимаете ли, Елизавета… — он заглянул в паспорт, — Павловна, есть масса блистательных возможностей делать хорошую, нужную людям работу. Но прошу вас и Александру Васильевну об одном: не зарываться! Александре Васильевне, впрочем, я это уже сказал. Итак, как говорится, с богом! Завтра же выходите на работу. Адрес, надеюсь, знаете. Немцы люди аккуратные. Не опаздывайте. В восемь ноль-ноль.

Так она попала тогда в «Русский голос».

Вернувшись из Москвы, Елизавета Павловна появилась в исполкоме чуть свет. Секретарши еще в приемной не было, но в кабинете она услышала голос Евгения Кузьмича. Он говорил по телефону.

Она приоткрыла дверь.

— Заходите, заходите, — кивнул Евгений Кузьмич и, закончив телефонный разговор, попросил — Ну, выкладывайте, как там ваш кубинец!

— Вы что-то рано, — сказала Елизавета Павловна.

— Да у нас сегодня жилищная комиссия, — объяснил председатель. — Дел завал! Ну так как?

Елизавета Павловна рассказала про Москву, не упустила ни невестку, ни внучку, и, конечно, больше всего про Игоря.

Под конец, засмущавшись, сообщила о просьбе сына и невестки:

— Не знаю, может, и не права я, но не согласилась.

— И правильно сделали, — поддержал ее Евгений Кузьмич. — И потом, как же мы без вас?

Уже выходя из кабинета председателя, Елизавета Павловна вспомнила:

— Да, Евгений Кузьмич, пролив из восьми букв, первая «л»?

— Лаперуза, — засмеялся Евгений Кузьмич. — Как, годится?

— Ой, точно, — обрадовалась Елизавета Павловна…

Наутро Лиза пришла в редакцию «Русского голоса». На месте был только Евдокимов, мерзкий тип лет пятидесяти с торчащими, как у африканского слона, ушами и лысым черепом. Он, кажется, с не меньшим презрением посмотрел на Лизу, чем она на него. Потом показалась Александра Васильевна, которую Лиза сразу стала называть Шурой, и, наконец, последним появился господин Штольцман, высокий, подтянутый, в немецкой форме.

Он пригласил всех на совещание и долго, нудно, с чисто немецкой дотошностью говорил о газете, о ее задачах, о возможных каналах распространения.

В заключение сказал:

— Первый номер мы должны выпустить через три дня.

По-русски он говорил безупречно.

И хотя номер этот на две трети состоял из официальных немецких материалов — победных сводок, перевода речи Геббельса, распоряжений местных властей, — Лизе и Шуре пришлось немало побегать по городу.

Требовалась краткая информация о восстановительных работах на трамвайной линии, об очистке улиц, о налаживании торговли, беседы с людьми, прославляющими освободителей.

Лиза чувствовала и понимала, что Шура свой человек и ей можно доверять, но сохраняла осторожность. Поэтому, когда у нее родилась мысль, связанная с ТЭЦ, она не стала делиться с Шурой, а пошла прямо к Штольцману.

— Господин Штольцман, — сказала она, — вы сами знаете, как у нас трудно обстоит дело с местной информацией. Вот я и подумала: сейчас задача номер один — пуск ТЭЦ. Может, я с ходу туда и соберу материал?

Штольцман вроде с интересом посмотрел на Лизу.

— Хорошо, я посоветуюсь, — ответил он.

На следующее утро он передал Лизе специальный пропуск.

— И постарайтесь взять несколько интервью, — посмотрев на нее сверху вниз, брезгливо бросил он.