Два года, восемь месяцев и двадцать восемь ночей

По городу шастали религиозные шайки, высматривали, на кого свалить вину. Иные толпы выбирали своей мишенью мэра, мол, удочеренная ею Малютка Буря, чудесный датчик честности – дьяволово семя. Толпа верных, для которых ненависть оказалась необходимым спутником веры, Харди при Лореле, собралась вокруг резиденции мэра, сошлась с трех направлений, от паромного причала, с Ист-Энд-авеню и с улицы Фрэнка Делано Рузвельта, и, кошмар, сумела-таки взять штурмом историческое здание и поджечь его. Успешная атака на Грейси-мэншн попала в новости даже в те беспорядочные времена, тем более что бойцы передовой линии, столкнувшись с гвардейцами, которые пустили в ход огнестрельное оружие, не падали, даже получив несколько пуль и в тело, и в голову, во всяком случае, так повествует эта история, и хотя средства коммуникаций почти не работали, такая история сумела быстро распространиться. В некоторых ее вариантах добавлялась необычная деталь: нападавшие перевернули несколько машин, в том числе фургон рыботорговца, и когда задние дверцы распахнулись и мертвые рыбины во льду – альбакор, нерка, чавыча, тихоокеанский лосось, горбуша, сайда, пикша, камбала и мерланг – уставились стеклянными глазами на окровавленных демонстрантов, какие-то рыбины, мертвые, вдруг громко расхохотались. Эта история, приключившаяся с фанатиками, в которых проникли джинны-паразиты, напомнила мистеру Джеронимо народную сказку о смеющейся рыбе, которую рассказывала Голубой Жасмин, и он вновь увидел, как многое, считавшееся прежде фантастикой, сделалось нормой дня.

Он не знал о джиннах-паразитах, пока Дунья не нашептала, раскрыв ему глаза на его природу, наследие джиннов. Один из Великих Ифритов, Сверкающий Рубин, был владыкой джиннов-паразитов, он и сам был мастак овладеть на время телом, а потом выйти и оставить былого владельца живым, как он и доказал своей сенсационной проделкой с финансовым титаном Дэниэлем Арони, а все меньшие паразиты служили пехотинцами у генерала Рубина. Но в то время как Сверкающий Рубин мог функционировать и вне чужого тела, его последователи-паразиты были слишком слабы и неуклюжи. На Земле им требовалось вместилище – собака, змея, летучая мышь-вампир, человек – и, покидая этот временный приют, они его разрушали.

Банда Зумурруда ведет войну сразу на многих фронтах, размышлял мистер Джеронимо. Нелегко будет с ними справиться.

Мэр и удочеренная ею Буря выскочили из горящего здания невредимыми. Опять-таки слухи вокруг этого чудесного спасения тяготели преимущественно к сверхъестественному. Согласно этой основной версии (а других, более правдоподобных, до нас не дошло), неведомой матерью Малютки была джинния, которая не пожелала растить наполовину человеческое дитя любви и оставила его на пороге мэрии, но издали внимательно следила за судьбой малышки и, видя, что ее жизнь подвергается опасности, вошла в горящее здание, окружила защитной магией Розу Фаст и маленькую Бурю и вывела их из мэрии. Faute de mieux[12], вот история, которой мы располагаем.

Предательская штука история! Полуправда, невежество, обман, уводящие от цели следы, ошибки и ложь, а где-то под всем этим закопана истина, в которой недолго и разувериться, легко сказать, это, мол, химера, нет никакой истины, все относительно, что для одного безусловная догма, то для другого сказка, но мы все же настаиваем, решительно настаиваем, это слишком важная идея, чтобы отдать ее в руки торговцам относительностью. Истина существует, и магические силы Малютки Бури послужили в те дни наглядным доказательством существования истины. Ради славной памяти Малютки мы отказываемся превращать истину в «одну из». Мы можем не знать ее, но истина где-то рядом. Мы не знаем в точности, как Роза Фаст и Буря выскочили из горящей резиденции, но мы способны признать область своего невежества и покрепче держаться за известное: они, несомненно, спаслись. После этого мэр, прислушавшись к советам службы безопасности, укрылась в тайном убежище и оттуда управляла городом. Это убежище осталось тайным, но героическое правление мэра – явно. Она возглавила битву с хаосом, учиненным Великими Ифритами, она обращалась к гражданам с призывами, заверяя их, что делается все необходимое и вскоре они получат еще большую помощь. Она стала голосом и лицом сопротивления и держала руку, пусть и невидимую, на пульсе города. Это нам известно, а что неизвестно, то этих фактов не отменяет. Таков научный подход. Откровенное признание в ограниченности своих знаний увеличивает общественное доверие к тому, что человек утверждает как факт.