Два года, восемь месяцев и двадцать восемь ночей

И мы оплакиваем гибель Терезы Сака-Квартос, несмотря на все ее изъяны, ибо в ней было то, что в ту пору требовалось, она – несгибаемая и пламенно отважная, как было надо, и от ее имени веет свежим ветром блистательного бесстрашия. Мы прославляем Малютку Бурю, дитя истины, которая выросла и стала судьей – справедливой и устрашающей, перед ее лицом никто не смел вымолвить даже самую безобидную ложь. А Джимми Капур – ну, его-то имя всем известно, его популярность пережила целое тысячелетие, ведь он не только создал собственный Бэт-сигнал, проекцию танцующего многоногого бога на небеса, при виде которого сердца злодеев пронзил страх, но и после того, как он сделался седовласым старцем, и после того, как сошел в могилу, Джимми оставался мультимедийной звездой экрана и видеоигр, песен и танцев и даже героем древней, но живучей формы культуры – бумажных книг. Несостоявшийся автор комиксов сделался героем одного из самых успешных графических романов, а также романов, состоящих из слов, и эти тексты мы поныне причисляем к корпусу великой классики, этот миф, на котором стоит наша нынешняя приятная жизнь, наша «Илиада», можно сказать, прибегнув к сопоставлению с античностью, наша «Одиссея». Ныне посетители библиотеки таращатся широко раскрытыми глазами на эти реликвии, как их предки смотрели на Гуттенбергову Библию или на фолио Шекспира. «Герой Натараджа», он же – Джимми Капур, одна из наших главных легенд, и лишь один человек из эпохи небывалостей пользуется еще большим уважением: образ Джеронимо Манесеса, мистера Джеронимо Садовника, сделался для всех нас наиважнейшим – человек, который оторвался от нашего мира и возвратился в него, чтобы спасти столь многих своих современников, пораженных двойным проклятием левитации и падения, от страха и губительного отрыва от нашей загадочной земли или от избыточной и сокрушающей привязанности к ней. Мы радуемся тому, что он и его Госпожа Философ, Александра Блисс Фаринья, достигли счастливой развязки в объятиях друг друга под заботливым присмотром Оливера Олдкасла, мы бродим рядом с ними по имению Ла-Инкоэренца, присаживаемся молча подле них, когда они, держась за руки, любуются закатом и великой рекой, текущей вперед и назад под близящейся к полноте луной, склоняем головы, как и они, на горе, у могилы вечно оплакиваемой жены мистера Джеронимо, без слов испрашивая разрешения на их новую любовь, без слов принимая ее позволение, и мы пристраиваемся за широким столом и смотрим, как, сидя друг напротив друга, они пишут книгу – на родном языке, хотя Александра и предлагала, ради благозвучия, прибегнуть к эсперанто – книгу, которая станет для нас самым любимым чтением из этих древних времен, великую «Последовательность», во славу мира, где правят разум, терпимость, великодушие, знание и самоограничение. Это мир, в котором мы живем ныне, мир, где удалось опровергнуть слова, сказанные Газали Зумурруду Великому: страх все же не бросил людей в объятия Бога, страх был в итоге преодолен, а победив страх, люди смогли обойтись без Бога, как мальчики и девочки оставляют детские игрушки или как юноши и девушки покидают родительский дом и создают себе новый дом где-то в другом месте, не в тени старших. Вот уже сотни лет как мы счастливо обитаем внутри той возможности, о которой мечтали мистер Джеронимо и мисс Александра: в мире мирном и цивилизованном, где уважают тяжелый труд и землю. В мире садовника, где каждый должен возделывать свой сад, понимая, что это – не поражение, как это виделось несчастному Кандиду Вольтера, но победа лучшего в нас над внутренней тьмой. Мы знаем или, вернее, «знаем», поскольку не можем проверить истинность этой истории, что нынешнее счастливое положение дел не могло бы наступить без великой жертвы Дуньи Повелительницы Молний, которую она принесла в самом конце этой истории. Придя в себя после поединка с Зумуррудом, она поняла, что ей осталось свершить два дела. Она отобрала у Джимми Капура синюю бутылочку. Такие бутылочки сами по себе обладают магией, сказала она. Можно попытаться ее спрятать, но она появится вновь. На этот раз бутылочка не должна вернуться на Землю, я спрячу ее в недоступном месте. И она исчезла до конца той ночи, а когда вернулась, сказала одно: «Сделано». С тех пор миновала тысяча лет, и бутылочку никто больше не видел. Лежит ли она под корнями Эвереста, или ниже дна Марианской впадины, или глубоко внутри Луны – так или иначе Зумурруд Великий нас не тревожил более.

Возвратившись в то последнее утро, после того как она скрыла синюю бутылочку в сердце тьмы или в пламени Солнца, Дунья сказала своим сподвижникам, собравшимся в Ла-Инкоэренце: очевидно, что два мира необходимо вновь разделить. Когда один из них проникает в другой, начинается хаос. И есть только один способ закрыть все щели так, чтобы они оставались запечатанными если не во веки веков, то все же приблизительно вечность.