Два дундука из сундука

И Алешка, как ловкая мартышка, взобрался на палубу катера.

– Давай быстренько, – сказал он мне, – мы сейчас с тобой обыск проведем. Эй! – заорал он изо всех сил. – Есть тут кто-нибудь? Мы пришли на помощь.

Никто не отозвался, только с соседней баржи с шумом поднялась стая чаек.

– Молчит, – сказал Алешка. – Конечно, у него небось рот скотчем заклеен. – Он подергал дверь рубки, дверь не поддалась. Заперта.

Алешку это не смутило. Он пошел по палубе, заглядывая во все иллюминаторы. Бесполезно – все они изнутри были задернуты шторками. Только ветровое стекло было свободным, но и там Алешка ничего интересного, кроме штурвала и пульта управления, не обнаружил. Хоть и вставал изо всех сил на цыпочки.

– Ну, ясно, – сказал он. – Посадили его в трюм, заклеили рот и пристегнули наручниками к двигателю. – Он на секунду задумался. Лицо его, до этого хмурое и озабоченное, посветлело – придумал. – Нужно стащить у Митька гранату поздоровее и взорвать дверь! Здорово придумал?

– Здорово. И нас тогда тоже пристегнут наручниками. Милиционеры или владелец катера.

– За что, Дим? – Алешка вытаращил глаза от изумления. – Мы же похищенного заложника освободим!

– А если его там нет?

– А где же он есть?

Я подумал и обвел рукой все пространство затона.

– В любой из этих ржавых лоханок. В глубоком трюме. С корабельными крысами.

При упоминании о крысах Алешка вздохнул:

– А я рогатку не захватил. – И вдруг спохватился: – Дим, надо удирать – сейчас толстяк вернется.

Мы помчались на корму, где была привязана наша лодка.

Привязана… Кто ж ее привязывал? Лодки не было.

– Лех, ты лодку хорошо привязал?

– Я ее вообще не привязывал. А ты?

– Я думал – ты привязал.

Ну попали! Вот уж не думал, что в этом болоте имеется течение. И куда ее унесло?

– Заберемся на баржу, – сказал Алешка. – С нее далеко видно.

Катер стоял вплотную к деревянному борту старой баржи. Я уцепился за край борта, вскарабкался, подтянул Алешку. И мы тут же забыли про свою удравшую лодку. Это была не баржа, а я бы сказал – прекрасный бассейн. Наверное, в ней когда-то возили речной песок и выгрузили его не весь во время последнего рейса. Все днище баржи было покрыто слоем чистого песка. Прямо золотого цвета. И залито прозрачной, видимо, дождевой водой. Лодка, кстати, была здесь же, она приткнулась к другому борту баржи и словно ждала нас.

Но ждать ей пришлось долго. Мы тут же разделись и плюхнулись в воду. Она оказалась не просто теплой, а почти горячей. Мы плавали, ныряли и плескались до тех пор, пока не услышали:

– Эй! Чего вы там орете?

Это вернулся толстяк в фуражке.

Мы выбрались из воды и свесили головы с борта.

– Что вам сказал милиционер? – спросил Алешка.

– Ничего, – буркнул толстяк. – Не было там никакого милиционера.

– Он, наверное, ищет вас уже в другом месте, – предположил Алешка. На полном серьезе. – Когда мы его увидим…

– Нет уж! – прервал его толстяк. – Вы уж, пожалуйста, не выскакивайте.

И тут Алешка «сделал ход конем». Он прошептал зловеще:

– А на вашем катере кто-то есть. Мы слышали, как он чем-то стучал и зачем-то мычал.

Толстяк вспыхнул:

– Что за глупости! Никого там нет! Плывите отсюда. Я вас звал?

– А нам не на чем плыть. Нашу лодку унесло течением. Мы здесь поживем. На барже. Или на вашем катере. Недолго. Недельку. Или две.

От такой наглости толстяк чуть не вывалился за борт. И долго после этого беззвучно открывал и закрывал рот, как рыба на суше. Наконец его прорвало:

– Очень вы тут нужны! Убирайтесь отсюда!

– А вы охранника своего позовите, – с нахальством воробья посоветовал Алешка. – Это, наверное, он стучал и мычал.

Толстяк выхватил из ялика весло и замахнулся.

– Осторожно! – крикнул я. – Сзади!

Толстяк резко обернулся и свалился-таки за борт.

– Дёру! – сказал Алешка.

Мы покидали в лодку одежду, спустились в нее сами и быстренько отчалили. Обогнув баржу, увидели, что толстяк, весь облепленный зеленой ряской, уже взобрался на борт катера и грозит нам вслед веслом.

– Не знаю, – задумчиво сказал Алешка, – есть ли там заложник, но что-то там есть. – И молчал до самого дома.

У калитки мы застали картину. Рыжий пацан, собрав в тачку осколки, опасливо поглядывая на дом, насаживал на штакетины до блеска вымытые банки.

– Извините, Алексей Сергеич, – робко пробормотал он, – я в девять утра не мог прийти.

– Ладно, – великодушно отмахнулся Алешка. – Молодец. Свободен.

Рыжий подхватил свою тачку и быстренько погнал ее, позвякивающую осколками, под горку.

Алешка посмотрел ему вслед и усмехнулся.

– Поймали рыбу? – спросила мама.

– Пока нет, – ответил Алешка. – У нас еще все впереди. Дядь Мить, у вас бинокль есть?

– А то ты не знаешь?

– Ну спросить-то надо.

– А тебе зачем?

– К рогатке присобачу. Чтобы дальнобойность была.

– Врет, конечно, – сказала мама. – Что-то задумал.

– Я хочу получше эти ржавые корабли рассмотреть, – объяснил ей Алешка. – Митёк ведь не велел к ним приближаться. На пушечный выстрел.