Два дня под солнцем

Но каждый в душе надеется, что именно он раскроет тайны Зоны. И остается работать здесь или фотографом, или гидом. Или в Чернобыле. Ну, как вариант, могут приводить в порядок город. За деньги. Или как некоторые – в интернет все выкладывать. Тоже доход небольшой…

В общем, не шикуют. Но свобода, тишина, отсутствие проблем – решают все. И идут сюда или законченные интроверты, или те, кому больше некуда идти. Или и те, и другие…

Другое дело, если в Зону попадают обычные хорошие ребята. Услышав про ЧАЭС, события далекого уже 1986 года, они загораются романтикой Зоны. И приходят, разочаровываются, и уходят. Иногда возвращаются. Таких называют “студенты” – в Зону они приезжают во время каникул…

– А давай заснимем ночную Припять? – предложил Дреймур.

– Я не против, – ответил Акробат и начал щелкать тумблерами на фотоаппарате – солнце зашло за дома. За ночные съемки руководство платило двойную цену. Но мало кто выдерживал – слишком сильное воображение плюс действительно непонятные вещи творили в предательски покинутом городе…

Дреймур как бы нехотя включил свой фонарь, – мощный и дорогой. Акробат пошел со своим, менее мощным, но более удобным. Широкая спина друга и во многом наставника казалась Дреймуру неимоверно вытянутой и в длину, и в ширину. Казалось, что тьма вокруг осязаема.

– Акробат, тебе не страшно? – спросил Дреймур.

– Есть немного, – честно признался Акробат.

– Надо выходить отсюда и искать какой-нибудь хороший пейзаж. Давай на высотку залезем.

– Хорошая мысль, – одобрил Акробат и положил фотоаппарат в сумку. Взял ружье в руки и прикрепил к нему фонарик. Дреймур последовал его примеру и взял в руки свой ПМ поудобнее, проверяя, на каком режиме он стоит, включил фонарик под стволом пистолета. Удовлетворенный, Дреймур улыбнулся. Давно он не улыбался.

Ночной вид Припяти с самой высокой точки города был действительно захватывающим. Конечно, было страшновато – ведь эту махину 30 лет не чинили… но Дреймур об этом не думал. Вернее, не хотел думать. Когда он поднимался по узким, дурно пахнущими плесенью ступенькам, ему хотелось надеяться, что все целое, что вчера таджики ремонт закончили… нет, уж лучше пусть 30 лет не чинили.

От такого каламбура Дреймур немного развеселился, но неожиданно вскочившая тень на лестничном пролете заставила его снова насторожиться. Но все было тихо. В мертвом городе было только двое живых…

Выбравшись на крышу, Дреймур с облегчением вздохнул более-менее чистый воздух Зоны.

– Страхово, – честно признался Акробат, смотря с края высотки вниз.

– Фоткай быстрее и забудем об этом, – предложил Дреймур, страдающий высотобоязнью.

Акробат усиленно защелкал аппаратом. Дреймур решил осмотреться. Он пересилил себя и подошел к краю посмотреть на панораму мертвого города. Хм, обычно я с гостиницы стоял, подумал диггер. Дреймур, когда он был в первый раз в Припяти, чувствовал себя мародером – он ходил, как он чувствовал, по могильнику. Но… время идет, чувства притупляются. Только одно осталось.

Дреймур вздохнул. Да, он любит свою родню до безумия. И родителей. Они самые дорогие ему люди. И сестрички. Он их любит, хотя где-то в душе какая-то пружинка по отношению к младшим сестрам уже выпала. И оставила только холод…

А, собственно, что он делает в Зоне? Дреймур и сам не знал. Конечно, объяснения были. Романтика, деньги, слава… только ничего этого нет. Да и было максимум дня три первых. Деньги есть – диггерам платили нормально. Жилье… да где спальник кинул и костер сделал – там и жилье. А зимой он шел в Чернобыль или Киев и там жил. Но после Майдана он жил только в Чернобыле и лишь благодаря тому, что местный начальник администрации сам диггер, держался на плаву.