Два дня

Два файла содержали переписку Хьюстона с деканом факультета гуманитарных наук и проректором. Поздравления от руководителей, приглашения на ланчи, покровительственно-панибратские рассыпание любезностями и сдержанно-вежливые благодарения от Хьюстона. Из всех входящих писем интерес Демарко привлекло только одно сообщение от декана: «Хочу, чтобы вы были в курсе: мне прислали по электронке копию обличительной речи профессора Конеску. Не сомневайтесь: мой ответ на нее будет традиционным. И все же мы должны тут действовать аккуратно. Судебное разбирательство, даже оправданное, – процесс неприятный».

«Гм-м», – озадачился Демарко, опрокидывая в рот уже пустой бокал. Он подумал о том, чтобы снова наполнить его. Но любопытство оказалось сильнее, и Демарко открыл файл под ярлыком «Конеску». Первое послание – на целых две страницы с одинарным интервалом между строк – представляло собой почти открытое обвинение в адрес Хьюстона. И начиналось оно со зловещего приветствия: «Зиг хайль, мой председатель!» Далее Конеску обращался к Хьюстону и некоторым другим коллегам не иначе как «вы и ваши лизоблюдствующие прихвостни». Он винил их за недавнее решение факультета отказать ему в предоставлении пожизненного контракта преподавателя. Конеску грозил коллегам судебным процессом за «этническую дискриминацию». И все свое письмо перемежал бранными словечками типа «подлецы», «гады», «изуверы», «садисты», «ничтожества». Причем большинство этих словечек были выделены крупным или жирным шрифтом. Хьюстона Конеску называл «яппи», «неонацистом», «подлипалой», «проститутом» и «жополизом». И желал ему «заболеть всеми мыслимыми болезнями, покрыться прыщами, язвами и струпьями и прозябать остаток жизни в нищете и одиночестве».

Демарко сделал пометку «Конеску» в блокноте.

Ответ всерьез разозленного Хьюстона был все же более сдержанным: «Я понимаю ваш гнев, но я не единственный из девяти наших коллег проголосовал против вашего пожизненного контракта. И заверяю вас: я не имею ничего против вас лично, как, впрочем, и не питаю никакого негатива ко всем румынам в целом. Вам известны мои взгляды и убеждения; я выражаю их предельно ясно на факультетских собраниях. Как председатель комиссии по предоставлению пожизненных контрактов, я обязан был так поступить. Я воспринимаю эту свою обязанность очень серьезно. Но чтобы не было недоразумений, повторюсь: я считаю неподобающим брать, как это делали вы, по 60 долларов с каждого студента за учебное пособие, написанное вами и изданное вами. Если бы его выпустило авторитетное издательство, оно было бы лучше отредактировано. Если помните, я сделал фотокопии двух первых страниц для вас и пометил там 19 орфографических, грамматических и типографских ошибок. 19 ошибок на двух страницах! И это в тексте для начинающих писателей! Как мы можем оправдать его использование в качестве учебного материала? Одно дело – издаваться самому в свое удовольствие. И совсем другое – заставлять студентов покупать книгу не только нетоварного вида, но и кишащую ошибками, избегать которых мы учим наших студентов. И в том, что администрация допускала такую практику последние три года, я усматриваю злоупотребление академическими свободами. Вот поэтому я и голосовал против предоставления вам пожизненного контракта преподавателя».