Два дня

– А почему вы не послали им чек? Или не сделали электронный перевод? Ведь так было бы проще. Вместо этого вы сняли наличные. И передали их не своим родственникам, а Карлу Инману. Большую часть этих денег мы обнаружили в его машине. Причем в банковских обертках. С проставленной датой.

Секунд десять Конеску молча смотрел на Демарко. А потом закрыл глаза. Его грудь быстро вздымалась и опадала в такт нервному дыханию. Плечи ссутулились. Открыв наконец глаза, Конеску медленно повернулся вправо, кинул взгляд мимо Демарко на окно и начал рассматривать грязное стекло, проступавшее из-под выгоревших жалюзи.

– Он не должен был никого убивать, – тихо выдавил из себя профессор. – Я хотел, чтобы Инман только скомпрометировал его. Потому что он это заслужил.

– Да что вы говорите? – презрительно фыркнул Демарко. – Профессор Хьюстон не заслужил этого. Потому что он никогда не прикасался ни к одной из танцовщиц. Он только беседовал с ними.

Конеску ничего не ответил.

– Как вы узнали, что Томас Хьюстон бывал в «Уисперсе»? Это Инман вам сообщил?

– Я только хотел, чтобы меня оставили в покое. А Хьюстон никогда бы не дал мне спокойно делать свою работу.

«Потому что он ненавидел обманщиков и аферистов», – подумал Демарко.

– И из-за этого вы задумали снять его на видео в «Уисперсе». И тогда бы вы получили пожизненный контракт, повышение, все, что захотели бы. Да только оказались в дураках. Томас Хьюстон был лучше всех вас.

– То, что сделал этот человек… Инман… с его семьей… Я не имею к этому никакого отношения…

– А деньги, которые вы заплатили Инману за то, чтобы он занялся мной? Вы к этому тоже не имеете отношения?

Конеску не нашелся, что ответить. Демарко подошел к окну, поднял жалюзи, и кабинет тут же заполнил яркий утренний солнечный свет. Заморгав и сощурившись, Конеску вперил глаза в пол.

– Я дал ему эти деньги только затем, чтобы он куда-нибудь убрался, – признался Конеску. – Инман угрожал мне.

– То есть вы не давали ему денег за то, чтобы он избавился от меня? Потому что я заставил вас поволноваться?

Конеску медленно повернулся на стуле к экрану монитора. Сохранил документ, с которым работал, вышел из системы и выключил компьютер. Когда экран погас, профессор сказал:

– Моя мать любила повторять: «Если ты извалялся в дерьме, не жалуйся на вонь».

– Мудрая женщина, – согласился Демарко. Через несколько секунд он покашлял, подавая сигнал Моргану. Патрульный вышел из своего укрытия и отстегнул от своего ремня наручники.

– Встаньте, – приказал он Конеску.

Но тот даже не пошевелился. Как будто прилип к стулу. Взявшись руками за его спинку, Демарко медленно повернул стул на пол-оборота. Конеску вскинул на него глаза:

– Вы ему не понравились.

– Вы говорите сейчас о мистере Инмане?

– Вы ему совсем не понравились.

Демарко кинул на Моргана удивленный взгляд:

– Надо же. А я ведь такой симпатичный и ласковый.

Глава 69

Демарко не пошел на похороны Бонни, организованные, как он подумал, ее братом или кем-то из танцовщиц. Но по прошествии двух дней, где-то в начале восьмого утра, он припарковал свой автомобиль около входа на кладбище. Низкий могильный холмик Бонни был помечен только маленькой бронзовой табличкой на металлическом черенке и скромной кучкой уже пожухлых цветов – бело-желтых калл, волнистые лепестки которых скрючились и сморщились от мороза, как старая кожа. Демарко не знал, что сказать Бонни. Да и любые громкие, напыщенные слова в такое серое, тихое утро прозвучали бы, наверное, нелепо и несуразно. Зажав руки без перчаток под мышками, Демарко постоял у могилы Бонни несколько минут, потом оглядел все кладбище, выстланное опавшей листвой, и подумал: «Как много мертвых!» Зябкий ветер больно кусал его свежевыбритые щеки, от промозглого холода заслезился даже здоровый глаз. Небо поблескивало расплывчатыми и тусклыми акварельными мазками, будто раскрашенное рукой ребенка. В стороне послышался нервный визг тормозов огромного восемнадцатиколесника, подъехавшего к первому светофору в городе. Неожиданный рев выпущенного на волю воздуха неприятно резанул Демарко слух, заставив поежиться. Он подождал, пока грузовик прогромыхал по городу и вокруг снова установилась тишина. И бросил последний взгляд на могилу Бонни.

– Бывай, – сказал ей Демарко. – Может, скоро еще наведаюсь.

Через полчаса его автомобиль остановился у маленького трейлера Моби. Свет внутри не горел. И никаких других признаков присутствия в нем человека тоже не было. Заглушив мотор, сержант посмотрел через лобовое стекло на слой наледи на промазанной битумом крыше трейлера. Потом распахнул дверцу и достал из чашкодержателей два бумажных стаканчика с кофе.

На его стук в переднюю дверь никто не ответил. Демарко поставил один из стаканчиков на бетонную ступеньку и дернул за ручку. Дверь сразу же открылась, и в лицо сержанту ударил противный кислый запах. Подняв со ступеньки стаканчик с кофе, Демарко вошел внутрь, прикрыв за собой задом дверь.